«Значит, пусть будет время для нас, а не мы — для времени!» «Так могут рассуждать только люди! — восхитились звезды. — Как хорошо, что мы вместе и нет сил, которые могли бы сокрушить наш союз!» «Мы знаем и помним, что обязаны вам всем, — сказали люди, — И готовы на все, чтобы отблагодарить вас. Скажите, что можем мы для этого сделать?» «Оставаться людьми, — ответили звезды.— Этосамое трудное из всех испытаний... А для нас это ваше стремление и ваши победы будут самой большой наградой и радостью. Нет во Вселенной судьбы труднее и почетнее человеческой. Так будьте же всегда достойны нести звание Человека — венца творения! Мы всегда с вами, наш огонь — внутри вас, у нас с вами одни и те же бессмертныe начала. Будьте достойны своего счастья, люди!»...
— Это все, — сказал Гаал, поднимаясь с места за круглым столом. — Если у наших гостей будут вопросы...
— Только один, — поднялся Невский. — Если не изменяет память, вы обещали нам беседу с Галактическим Советом!
— Такая беседа состоялась.
Новский смущенно отвел глаза в сторону.
— Как-то все это... Лирично. Только... не по-деловому, что ли? Впрочем, может быть, это лично мое, субъективное восприятие? Мне казалось, мы говорили со всей Галактикой... Нелепость, конечно.
— Реальнее ничего не может быть, — сухо воз, разил Гаал. — Вы говорили именно с Советом, голос которого и был голосом миллиардов звезд. Но вы свободны верить или не верить. Однако от вашего личного отношения к этому событию будет в дальнейшем зависеть очень многое — для всех и каждого. Я предупреждал. И теперь не советую вам рисковать: с этого момента вы вступаете в качественно новый этап своего развития, и чазад для вас пути уже нет.
— И все-таки, — угрюмо проворчал Аверин, — от всего этого несет какой-то средневековой чертовщиной...
— Совершенно верно! — сердито крикнула Лола, — Как и от этого «Принца», который поперек себя шире, и от этих дельфинов, и от глаз временного видения... Есть предложение, мистер Аверин: объявить немедля и во всеуслышание, по всем каналам, что ничего этого нет, никогда не было и быть не может.
— Не делайте из меня придурка-ортодокса, мисс! — огрызнулся Аверин, — Единственное, чего я хочу, — ясности!
— И правильно: ясность — прежде всего! — ринулся Невский в поддержку Аверина. Лола рассвирепела.
— Узнаю, узнаю! Вам, если объяснение в любви — так только на основе апробированного математического аппарата, иначе не приемлете! И прекрасное, вечное и мудрое для вас должно быть не просто приятным, радостным и просветляющим, но обязательно «четким и однозначным», поддающимся выражению в футах или фунтах, процентах или градусах, пропорциях типа «грудь — талия: бедра». Нет, Лена, психи — они везде психи, что у нас, что у вас. Вон тоже сидят два чижика, знала бы ты, сколько мне с ними пришлось помучиться, прежде чем обратила в свою веру! А если человек — псих, так это, говорят, надолго.
