— Отлично помню! Это случилось, когда я поднял вертолет, чтобы идти вдогонку за вашей машиной. Ребята о чем-то заспорили, а я подумал: «Вот бы и мне махнуть с учеными в космос!» И тут же, ну, прямо сразу же, услышал: «Человек может добиться всего, чего он хочет. Конечно, если он сильно хочет, по-настоящему». Я даже улыбнулся, помню: что это еще за нелепость, откуда? А тот же голос так это спокойненько продолжает: «Я помогу тебе поверить в это. Я покажу себя а тебе и твое ближайшее будущее. Смотри». Я глянул и обомлел: во лбу у меня — третий глаз! А потом стали одна за другой наплывать картины: ваша машина, я опускаюсь, вы выходите, ребята тащат барахло из ящиков, потом — космодром, кабина корабля и я — в пилотском кресле. Потом все тускнеет, я опять вижу в зеркале свое лицо — теперь обыкновенное, без третьего глаза. И снова слышу тот же голос: «Решай, Григорий. В космосе, ты увидишь и узнаешь много интересного, познакомишься с далеким будущим человечества. Для этого необходимо лишь твое согласие. Ты должен позволить мне действовать вместо тебя там, где будешь чувствовать неуверенность, где твоих знаний окажется недостаточно...» Я спрашиваю, тоже мысленно: «А что для этого нужно?» Он отвечает: «Только одно: твое «да». «Пусть будет «да», — сказал я и тут же оказался вроде бы в роли стороннего наблюдателя. Кто-то вместо меня говорил, действовал, а я только пытался оценить и понять эти «свои» слова и поступки... Иногда радовался: все получалось очень здорово. Один только раз мне немного не понравилось... Помнишь, ты просила своих товарищей, чтобы они тебе напомнили, что ты должна меня поцеловать? А я... Точнее, не я, Гаал, заставил тебя и остальных заснуть. А потом ты, наверное, забыла...
— Нет, Гришенька, как же я могла забыть? Сейчас я к тебе перелезу... Мур, я ведь должна держать слово, как ты думаешь? Росток, а тебе не будет тяжело?.. О-ох, Гришенька... А теперь, если можно, доставьте нас на берег. Только скорее. Гриша, держи меня крепко! Еще крепче... Вот так.
Оставшись в одиночестве, Воронов, не торопясь, oделся и пошел по берегу в сторону, противоположную той, в которую убежали Гаал и Эо. Сейчас они, наверное, будут придаваться самым что ни на ecть земным радостям, думал он, а меня на некоторое время оставят в покое. Можно будет все хо. внько обдумать еще раз и взвесить... Интереснo, что сейчас поделывает Сергей?
И тут же увидел Невского. Тот сидел возле воды, шагах в тридцати, А потом произошло что-то совсем непонятное: Воронов был совершенно уверен, что он oстался на месте, хотя в то же самое время каким-то необьяснимым образом будто бы «слился» с Нeвским, почувствовал себя им. Последняя мысль, которую он осознал как собственную мысль его, Воронова, была такой вот: «Интересно, а бывает здесь когда-нибудь вечер?»
