Мы возвращались домой. Судорожно заглотнув холодную струю воздуха, вырывающуюся из кондиционера, я настроил радио на волну классической музыки. Ах, мои любимые клавесины со скрипками. Как странно услышать вас на этой раскаленной автостраде. Откуда вы тут взялись, пришельцы из другого мира, в котором покрытые голубоватым, начинающим подтаивать снегом, черепичные, острые крыши…
– Выключи эту дурацкую музыку, – супруга брезгливо поджала губы, безжалостно возвратив меня из заснеженной Европы в плавящуюся под солнцем Америку. – И больше так резко не заворачивай. Кстати, надеюсь, ты помнишь, что мы собирались заехать к Маше.
– Черт! – я понял, что не только день, но и вечер были окончательно отравлены. У Маши мы проведем, если верить моему опыту, весь остаток дня. Самое ужасное испытание, впрочем, приходилось на мою долю: женщины мило перемывали кости знакомым и делились сплетнями, а я оставался один на один с Машиным дедом, старым большевиком, выжившим из ума еще во времена развитого социализма.
Да, как выясняется, в Соединенных Штатах Америки безбедно проживали не только нацистские преступники, но и старые большевики. Все смешалось в истории: Сталин умер, сын убежденного партийца женился на еврейке, и, спустя тридцать лет, когда дети решили эмигрировать, бывший чекист, персональный пенсионер Союзного значения, но нынешний отец и даже дед политических беженцев, Виктор Матвеевич Кузнецов получил статус беженца в Соединенных Штатах Америки. Заслуги старого большевика использовались родственниками в несколько неожиданном ключе: в Америке дедушке-беженцу, угнетенному антикоммунистическими преследователями, полагались приличная государственная пенсия и субсидированная квартира.
– Папа, не ругайся, – это в разговор вступил мой сыночек. Конечно, ему хорошо, у Маши в комнате стоит компьютер с его любимой игрой в баскетбол. Знаем, проходили, и неоднократно: уводить его из гостей придется со скандалом…
– Даже ребенок тебе делает замечания. Ну что ты за человек такой! После всего того, что ты мне сегодня устроил!
– Ну конечно, заедем к Маше. Доедем и переедем. Никаких проблем. Даже во лбу третий глаз вырастет, так, на всякий случай. Для осознания исторической правды.
– Паяц несчастный. – Супруга поджала губы. – Замолчал бы уже, уши вянут!
– Замолчи уже, папа! Мы едем к Маше! – сын был уверен в своей правоте. – Хочешь я тебе покажу, как играть в баскетбол?
– Не хочу…
Знаю, знаю. Я ни на что не гожусь. Я – источник всех зол, вредных тенденций, я подаю дурной пример ребенку, смущаю его незрелое сознание своими дурацкими цитатами из русских и советских классиков, а также нетерпелив и несдержан. Ну что же, к Маше, так к Маше.
