Правда, при нем здешних трудов никто еще не завершал. Хотя он не любопытен. Друзей за эти пять лет у него тут не завелось, почти все контакты были деловыми. Конечно, не считая амурных эпизодов, но хрен с ними. Не хватало еще и об этом думать. А так — выбирался, конечно, изредка на пикнички с коллегами-Воспитателями. Пьянки под луной, у костра, анекдоты, рыбалка — вот и все общение. И пускай в своем деле они, коллеги, соображали неплохо, но на интеллигентность явно не тянули. Видимо, он в их круг не вписался — со временем приглашения иссякли, и он опять остался один. Просыпаясь по ночам в горячем поту, из последних сил разрывая липкую пленку кошмара, он слышал ритмичный стук собственного сердца: «Один. Один. Совсем один».
Конечно, здесь был Старик, и, наверное, только это не давало ему загнуться от тоски. Со Стариком он хоть на короткое время ощущал себя человеком, а не клавишей какого-то исполинского компьютера. Со Стариком ему приоткрывался глубинный смысл всей здешней возни — и были мгновения, когда его переполняла пьянящая смесь гордости, уверенности и какой-то необъяснимо приятной силы. Правда, такие минуты проходили, и снова наваливалась постоянная тяжесть.
В последнее время стало хуже. Мгновения ясности давно уже его не посещали, да и в разговорах со Стариком он стал заметно сдержаннее. Зато появилась бессонница, а вместе с ней — раздражительность.
С каждым днем делалось труднее. Пока что он еще владел собою, держал обычную свою бесстрастно-ироничную маску. Но временами накатывало: долго так не протянешь. Обязательно случится какой-нибудь срыв. Тем более, симптомы налицо. Даже взять сегодняшний день. Этот странный разговор, что затеял Андреич. Тоже ведь едва не нагрубил. А зачем? Андреич вполне по-дружески советовал… Или еще. Совсем уж ни к селу, ни к городу было выставлять за дверь эту Наблюдательницу. Кажется, ее здесь Еленой Прекрасной прозвали. Конечно, ее игривые интонации вызывали тошноту, ее намерения — предельно ясны. Разумеется, она так ему и не поверила. Во всяком случае, вид у нее был соответствующий. Но в том-то и беда, что на деликатное обхождение не осталось уже ни сил, ни желания. Конечно, ситуация выеденного яйца не стоит, можно было и пожалеть бабу, но времена амурных эпизодов для него прошли.
Сейчас главное — это справиться с собой. Со своим взбесившимся, вышедшем из-под контроля подсознанием. Иначе дальше никак. Дай себе волю, ослабь контроль — и придешь к тому, от чего спас Старик тем давним ноябрьским вечером.
