Еще на огромном столе мирно проживали два компьютерных монитора – один на двадцать четыре дюйма и один на семнадцать. На второй я, как правило, убирал служебную информацию, панели инструментов и прочий вспомогательный мусор. На первом открывал в полный экран либо текст, либо изображение, либо видео.
Сейчас оба монитора показывали утонувшие часы. Самые обычные открытые карманные часы, хоть и под слоем воды, но честно отсчитывающие секунды. Сверху проплывали осенние листья. Скринсейвер выглядел очень натурально и вполне успокаивал. Я шевельнул мышкой, и показался рабочий стол Windows.
Смонтировав зашифрованный диск PGP, я открыл спрятанные там папки с фотографиями семьи Гиреева и лениво запустил слайд-шоу.
Крутясь на кресле, я снова задумался…
Воспитателя в детдоме звали Хряк. Кабанов он был по фамилии, казалось бы, должны бы звать Кабаном, например. А кликали – Хряк. Ну, так уж приклеилось. Погоняло. Партийная кличка обычно не стирается.
Он был здоровый и толстый. Лысый. Бровастый и кривошеий. Ходил он, грубо говоря, ухом вперед, отчего нельзя было понять ни куда он смотрит, ни куда направляется. Губы у него были толще сосисок, а глаза так глубоко посажены, что никто никогда так и не узнал, какого они цвета. Даже те девочки, которых он трахал у себя в кладовке.
Бывшие целочки, конечно, потом плакали, а одна так и вообще удавилась в туалете, примотав где-то сворованный ремешок на трубу холодного водоснабжения. Оно, конечно, насрать, все одно бы сдохла, но отчего-то мы тогда не стали ржать. Даже Женька Херувим.
Я тоже старался не попадаться на глаза Хряку, как и все. И большей частью это получалось. Но один раз он схватил меня за руку когда я курил за сараем. Вообще, обычно мы курили на чердаке, а тут что-то солнышко пригрело, я и решил далеко не лезть. Откуда Хряк взялся – понятия не имею. Я ж говорю, он очень странно ходил – ухом вперед. Неслышно и непонятно. Такая вот уродливая скотина.
«А, – говорит, – куришь!» И хрясь мне по губам ладонью своей жирной. Вроде не сильно, а у меня аж из носа кровь закапала. Бычок вообще в пыль.
Ну хрен бы с ним – вдарил по мордасам – с кем не бывает. Я что-то в детстве не помню воспитателей, которые бы на нас не тренировались.
Одна старая дева, Лапша, так вообще к себе в кабинет вызывала и указкой хлестала, с оттягом. Причем только девочек. По голой жопе. А потом этой указкой их невинности лишала. Полная дурища. И зуб один вперед торчал – чисто баба-яга.
