Для пущей наглядности листки оказались поднесены к самому носу сержанта. Тот сглотнул и ничего не ответил. Его глаза изучающе вперились в фотки, но я почему-то уже понял — он узнал эту парочку.
Маус переглянулся со мной, не забыв при этом хищно усмехнуться. Похоже, я в своих догадках не одинок.
За столом заворочался участковый Мартынов. Кажется, рвался принять участие. Может, и в самом деле протрезвить его, да расспросить? Ведь что-то он такое говорил. Похоже, даже знал отморозков. Только был он куда разговорчивей сержанта… как там его зовут? А мы и не спросили. Как-то непрезентабельно это смотрелось бы.
— Да ну, ребят, — милиционер пожал плечами. — Да это кто хочешь быть может. Где вы такие отстойные фотки нашли? Тут же не разберешь. В таких куртках теперь полгорода шляется. А рожи, так то вообще…
Он хотел сказать еще что-то, но тут в дверях снова послышался грохот и сильно прокуренный голос изрек:
— Блин, Санёк, чо ты тут тупишь? Пошли уже.
И с этой высокопарной речью в дверях возник мощный качок в кожанке.
Мгновение мы молчали.
Я как-то даже не верил, что может вот так повезти. Сержант, оказавшийся заурядным Саньком, впал в ступор глубоко и надолго, Мартынов опять шлепнулся мордой на стол, Сайфер застыл, как гаргулья с рассветом, а в руках Мауса что-то сверкнуло. Что-то… Будто не ясно что. «Соль» малой октавы. Его излюбленная нота.
Качок в дверях, он же качок с фотографии, глупо таращился то на меня, то на сержанта Санька, то на всю композицию разом. Он явно во что-то не въезжал и понять не мог, во что. В узких глазках, похожих на сайферовы в лучшие фото-моменты, сверкнула искорка подозрения.
— Ну ты еще пропал, — раздался жующий голос. — Где там Санёк?
За спиной первого появился второй.
Сегодня явно наш день. День «Струны».
Мы замерли, понимая, что все это стояние на Угре должно кончиться быстро и очень кроваво. Чем-то похоже на фильм про ковбоев. Главное — кто первым выхватит «кольт», а там уже убегай, куда можешь. Веселая жизнь Дикой Средней Полосы.
Первый качок еще раз оглядел все вокруг. Меня, застывшего соляным столбом Санька, даже Мартынова и бутылку, потом бросил взгляд на руки Мауса и высказал удивительно мудрую мысль:
— «Струна».
Слишком часто приходилось мне слышать, как произносят это слово. Да и сам я не раз говорил с придыханием, страхом и трепетом, когда дело касалось родной конторы. Не надо было быть глиняным, дабы понять причины.
— «Струна»! Тикай, братан!
