— Конечно, конечно. А чем увлекаетесь? Каковы ваши интересы? Как проводите свободное время?
— Ну как… Читаем, телевизор смотрим. Гуляем. Любим музыку. Вот магнитофон приобрели. А с полгода назад у одного маклака удалось перехватить динамик на девять ватт. Выставили на балкон-орет на весь город!
— У вас плохой слух?
— При чем тут слух?
— Тогда не понимаю, зачем приобретать усилитель.
— Ну, это же… Это же для всех, бесплатно.
— А если я, предположим, не хочу слушать.
— Н-не знаю. — Есаков скривил губы. Он не мог понять, как это следователю может не нравиться то, что нравится ему самому. — Ведь записи-то что надо: Эмерсон, Аллен Купер, битлзы.
— Ясно. А вы не увлекаетесь отечественной эстрадой?
Есаков покровительственно улыбнулся. Попросил разрешения закурить.
— Вы, я вижу, боитесь прослыть космополитом?
— Нет, отчего же? — Следователь наконец разобрался в своих бумагах и, уперев локти в стол, опустил подбородок на сцепленные в замок пальцы. — Я бы не устал слушать, например, «Последний вальс», «Историю любви» и сотню подобных им, однако мне не доставляют удовольствия вещи, в которых мелодию и голос подменяет, простите, гвалт дерущихся гиен. Тихая, приятная музыка не помешает даже ночью, и совсем другое дело-бравурные, громкие звуки, которые определенно будут не по душе отдыхающему человеку…
Есакова начинали раздражать медлительность следователя, его слабый голос, дурацкие вопросы и суждения, абсолютно ненужные для установления истины.
— Тут, наверно, дело вкуса, — буркнул он недовольно.
— Совершенно верно, Иван Васильевич, дело вкуса и культуры человека. Но достаточно об этом. Итак, вы приобрели динамик. Соседи часто просили вас поубавить громкость?
— Было, конечно, мало ли капризных людей! Вон на нашем этаже живет такой Серега… Сергей Таран… Как включаем магнитофон-из себя выходит. Ему подавай классику и вот ваши «Последние вальсы». Ограниченный человек, чего с него возьмешь!
Следователь сонно засмеялся:
— Ладно, Иван Васильевич, бог с ним, с этим Серегой, раз он такой ограниченный! Давайте-ка теперь потолкуем о том, что у вас произошло в среду, второго июля. Точнее, третьего, — ведь это случилось после полуночи, не так ли?
— Так. — Есаков облегченно вздохнул, подался вперед. — Мы тогда долго гуляли. Вернулись в общежитие около часу ночи, а пока перекусывали, захотели послушать музыку.
— Громко включали?
— Да нет. Нормально.
— Почему же тогда были недовольны ваши соседи и жители соседних домов?
