Было около двух часов ночи.
Участковый неторопливо вышел на центральную аллею, вглядываясь в густую тень парка, затем свернул к реке. Внезапно звук его шагов затих: тот, кем интересовалась милиция, сидел на скамейке-сидел непринужденно, расслабленно, как у себя дома. Ошибиться было невозможно: высокий, белокурый, в помятом коричневом костюме в крупную клетку, с большими сильными руками, брошенными на ребро спинки скамьи. Голова чуть запрокинута назад, глаза закрыты, в уголках губ страдальческие складки…
Участковый покашлял в кулак, подошел ближе:
— Гражданин Загранцев!
Это ему пришлось повторить трижды. Наконец веки белокурого нехотя поднялись. Он безучастно посмотрел на милиционера:
— Вы что-то сказали?
— Чего ж это вы сбежали от нас, гражданин Загранцев?
— Мне там не понравилось.
— Ну вот, не понравилось! А из-за вас пострадал человек.
— Какой человек?
— Тот, который охранял вас.
— Он здесь абсолютно ни при чем, уверяю вас.
— При чем-ни при чем… Раз проворонил задержанного, значит, при чем… Ну ладно, там разберемся.
А теперь-пройдемте со мной.
Белокурый медленно поднялся, руки его скользнули в карманы. Участковый на всякий случай сказал:
— Гражданин Загранцев, следствие учгет, что при задержании вы не оказали сопротивления…
1. Из показаний свидетельницы М. И. Харченко
Ну что вам сказать? Работаю дворником в ЖЭУ. Человека, что у вас на фотографии, видела второго июля около пяти часов утра. Вышла, чтоб тротуар подмести, гляжу-он железобетонные плиты с дорожки газона на проезжую часть кидает. Я возмутилась. «Что вы делаете?» — спрашиваю. Думаете, он испугался, смутился?
Ничуть не бывало! Смотрит на меня такими невинными глазами и говорит: «Мешают». Мол, тут должна расти трава, это, мол, газон, а не что-нибудь такое.
По-моему, он ненормальный: станет ли нормальный человек заниматься такими делами? Разве только хулиганы. А на хулигана вроде не похож.
Пригрозила милицией-так ни один мускул не дрогнул. Спрашивает: «Я что-то неправильно делаю?» — «Да уж конечно, — говорю. — Люди, — говорю, строили, строили, а вы разрушаете. Что ж в этом правильного?» Молчит, трет грязными ручищами лоб. Честно, мне даже жалко его стало-такой уж у него был жалкий и растерянный вид!
Милицию-то я все-таки вызвала-так сбежал, не видела и когда!
2. Из показаний свидетеля П. А. Ривлина
Наш заводишко, сами знаете, стоит на окраине города. Только отныне он величается громко: «Целлюлозно-бумажный комбинат». Уж верней будет вредогешефт: одно делаем, другое уничтожаем. Вы только поглядите: целые горы лигнина! И все растут, растут… Да, да, лигнин-это отходы, обычные отходы, такое бурое вещество с мерзким запахом. От него гибнет все живое на сотни метров вокруг. Чистая тебе пустыня! А весной или после дождя отравленные ручьи сбегают в Сужу.
