— Пойми, Мар. Сейчас, как никогда, надо верить в мое дело и всемерно помогать мне!.. Наступает самое тревожное время и самое ответственное: или справедливость встанет во главе государств и народов, или мы погибли. Третьего не дано. Надо мобилизовать все силы, весь дух, забыть все слабости и быть непреклонным в этой последней битве. Надо выиграть тяжелое сражение!.. Я далек от мысли, что ты изменил своему святому делу и переметнулся к врагам — для этого надо иметь сильный дух и убеждение в правоте врага.
— О какой правде ты говоришь, отец? Не хочешь ли ты убедить меня, что она — в твоих делах?
Беф Орант промолчал, мрачно разглядывая профиль сына, потом все же ответил:
— Именно в моих делах. Но хватит об этом, я жду твоего признания.
Вместо ответа Мар спросил:
— А скажи: этот старший начальник стражи в самом деле выполнял волю совета?
— Конечно. Но какое это имеет значение? — не сразу понял суперат.
— Думаю, прямое, отец. Советую допросить его, когда он вернется, отомстив Лоэру.
— Ты хочешь сказать…
— Я ничего не хочу сказать. Я пытаюсь оправдать себя.
Суперат сжал кулаки.
— Ты что же, считаешь меня за дурака!
— Нет. Но если я не виноват и если не помню, что после того, как очнулся от удара, оказался прикованным к стене… если вижу, что все факты против меня… а Лоэр все-таки сбежал, то… надо искать другого виновника…
— Боги! Какой вздор ты несешь! — возмутился суперат. — Ты же сам признаешь, что, когда вы с гнофорами спустились для беседы с Лоэром, тот был в цепях. Ты поднялся вместе со всеми наверх и тут же вернулся обратно!.. Так кто? Кто успел за это время снять с него цепи?!
— Не кричи, отец…
— Не кричать? — Беф Орант угрожающе поднялся за столом, медленно приблизился к Мару и с размаху ударил его по лицу. — Убирайся отсюда, гаденыш безголовый! Чтобы духу твоего здесь не было сегодня же! А я подумаю, что с тобой делать дальше!
Пощечина сжала Мара в пружину. Он хотел до конца оставаться мужественным, сильным, но, наверно, это было выше его возможностей. Крупная предательская слеза сбежала по щеке и упала на пол.
Когда он выбежал из комнаты, суперат долго смотрел на темное пятнышко на полу.
