После этого он вошел в дом, захлопнув за собой дверь. Стекла на веранде задребезжали.
Я прочитал на почтовом ящике имя и припустил домой. Грунтовая дорожка под ногами казалась мягкой, словно я бежал по пружинному матрацу. Лес был насыщен кислородом, который вливался через рот и нос прямо в мозги. Я заметил, что духовная сила руководит моим бегом, ноги – всего лишь необходимые отростки, которым приказывали высшие силы.
Ах, если бы Хелена и Сини оказались здесь, я поднял бы их себе на плечи и побежал бы назад к этому дому, а там спустил на траву и сказал бы: вот – награда за терпение, результат моего исследования.
Весь остаток дня я думал о старике. Старик пробрался в мой сон, он мешал мне спать, разбудил по утру. Оксанен, Тайсто.
Почему?
Потому что он знал только одно дело.
И потому что он не слушал меня.
Я тоже знаю только одно дело.
И я тоже не слушаю никого.
Но в чем же различие?
В результате Второй мировой войны Финляндия вынужденно уступила Советскому Союзу территории Карелии и Печенги. Переданные земли составляли двенадцать процентов от площади страны. Оттуда необходимо было эвакуировать свыше четырехсот двадцати тысяч человек. В 1945 году утвердили один из гениальнейших и эффективнейших законов в нашей истории – закон о приобретении земли. В соответствии с ним, в стране создали сорок пять тысяч новых фермерских хозяйств и пятьдесят шесть тысяч участков под строительство жилых домов. Таким образом разместили беженцев и фронтовиков, в том числе и Тайсто Оксанена.
Ему после войны предоставили шанс, участок и готовые чертежи типового дома.
Мне государство оплатило обучение и переселило из деревушки в городскую многоэтажку.
О его войне нам всем необходимо было знать, о моей войне не рассказывал никто.
У него дровяное отопление, у меня центральное.
У него баба, у меня женщина.
У него школа жизни, у меня высшая школа.
У него костыль, у меня соломинка.
У него – засадить, у меня – возбудить.
Он – если он беженец – спасался от войны в эмиграции.
Мою деревню разорили, а мне показали город. Или Швецию.
От этих сравнений пульс зашкалило за сто шестьдесят. Неохота было идти в душ, я опрокинул воду на башку из кувшина.
Полтора этажа. Посередине печь, рядом кухня, спальня и гостиная, наверху две маленьких спальни для детей. Таких домов выросло в Финляндии после войны примерно семьдесят пять тысяч. Дипломированные архитекторы впряглись в проектирование небольших домов для народа, единственный раз в истории этой страны. Редкий домик сохранился в первозданном виде, без дополнительных флигелей и новых жильцов.
