Запряженная белыми лошадьми карета направилась к церкви Сен-Сюльпис, где должна была состояться церемония. Элиана сидела прямо и неподвижно, изредка моргая глазами, будто для того, чтобы убедиться, не сон ли это.
Огромное красное солнце мчалось за экипажем, задевая крыши домов и башни, опаляя небосвод багровым светом. Иногда огненный шар скрывался за фасадами самых высоких зданий, и тогда в окно кареты бил один-единственный, слепящий взор, тонкий, прямой как стрела луч.
Город стоял неподвижный, безмолвный, овеянный тайной вечерней земли, а над ним возвышался нежно-розовый воздушный купол небес.
И каждый звук отдавался эхом где-то далеко-далеко за заставами.
Потом карета остановилась, Филипп взял дочь под руку, и они вступили в прохладный сумрак храма.
Свет заходящего солнца лился в окна и, преломляясь в витражах, раскрашивал каменные полы и стены цветными узорами.
Кругом стояли родственники, знакомые… Этьен де Талуэ хранил серьезный вид, как и положено жениху, и выглядел очень представительным во фраке черной шерсти и белом шелковом жилете.
Чуть затененные золотыми ресницами голубые глаза юноши казались прозрачными, как родниковая вода, и светились от счастья.
Элиана удивилась: ей почудилось, что она видит своего жениха в первый раз. Да, ведь его облик всегда заслонялся образом другого человека, образом, который постоянно жил в ее думах, воспоминаниях и мечтах.
Впрочем, сейчас ей казалось, что мечты потускнели, как тускнеют старые полотна. Свет прошлого померк, и Элиана думала: стоит ли страдать от бесплодных попыток обнять призраки былого?
Филипп вложил руку дочери в руку Этьена, и жених с невестой подошли к алтарю.
Взгляд карих глаз Элианы казался неподвижным, яркое сияние множества свечей проникало в их янтарную глубину и высвечивало каждую точку, мельчайшую черточку радужной оболочки, переливалось между длинных черных ресниц.
О, сколько чувств отражалось в этот миг в ее взоре – неверие, растерянность, боль!
Когда заиграл орган, Элиана замерла. Переливы чудесной музыки задевали струнки ее души, и ей хотелось плакать чистыми слезами и улыбаться ангельской улыбкой.
Девушка почувствовала, как молодой человек слегка пожал ее руку, и бессознательно отозвалась на это пожатие. В ней жила почти болезненная потребность обменяться с кем-то дружеским прикосновением, понимающим взглядом, выразить то, что она чувствует. Она не могла находиться рядом с кем-то просто так, не делясь сокровенным, она считала, что души близких людей непременно должны соединяться, подобно тому, как сплетаются ветви деревьев, выросших друг подле друга, на одной земле.
