Стрелка | страница 2
И что я еще заметил: манил ее простор, всасывал. Она готова была искать дичь весь день и ходила быстро, как ветер. Ей было все равно: вода ли перед нею, грязь или густые заросли. Идет карьером! А домой не желает возвращаться — отказывается, и все. Измучается за день, сама чуть жива, а не идет, в лицо заглядывает, руки лижет, просит остаться.
Золотое было время. Вернемся с охоты. Брошусь на кровать, засну и вишу Стрелку и болото. Проснешься — Стрелка во сне повизгивает, лапу поджимает. На стойке, значит, стоит.
Идешь утром на работу, а она смотрит во все глаза. Боится, что я тайком от нее уйду на охоту. Будто мог я это сделать. Подходит, ластится. Глаза большие, влажные, просящие. Посмотришь в них, в горле так и запершит, так и защекочет.
А когда собираешься на охоту, ей все не верится, что ее возьмут. Убежит к калитке. Сядет и ждет.
В таком угаре прошло у нас два года. Почувствовал я себя счастливейшим охотником и возгордился. Как же, у меня необыкновенная, единственная в мире собака. Хожу задрав нос, на других собак поглядываю с прищуром.
А известно, счастье без беды не ходит. Только разнежишься, тут она тебя и стукнет по лбу с размаху. Стал я замечать, что устает Стрелка. Вернемся мы с охоты, свалится она на пол, вытянет лапы, хвост откинет и лежит, тяжело дышит, с натугой. Стонать во сне начала, как больные люди, — тяжело, жалостливо. Ничего, думаю, пройдет. Колбасы в суп покрошу, сахаром угощаю. Ватный матрасик сделал — большой и мягкий. А пойдем на охоту, увлечемся, и опять то же самое.
Оставишь ее дома, уйдешь один — Стрелка в слезы, тихие молчаливые слезы, о которых догадываешься после, разглядев дорожки на ее щеках. И я без нее чужим прихожу в лес. Ходишь один-одинешенек. Сиротливо.
Стал ее брать. Мне бы пожалеть, поберечь, а я… Эх!
Последний раз мы охотились в августе на болоте, что под самым городом. Сейчас его нет и в помине — осушили и застроили, а тогда славное было это болото, веселое, зеленое, в серебряных мочажинах, словно кто шел и двугривенные рассыпал. И дичью богатое: бекас водился, и дупеля было много.
На краю болота я закурил. По дыму уловил легкий ветерок, направление его.
Курю, осматриваюсь. Стрелку поводком сдерживаю. Она по обыкновению волнуется, лапами перебирает мелко и нетерпеливо. И смотрит на меня. В глазах мольба — пусти!..
Пустил. Стрелка так и кинулась навстречу ветру. Так и стелется по траве, словно белая птица.
Никогда она не искала так страстно и красиво. Иду следом, на душе праздник. Любуюсь и не чую, что в последний раз смотрю.