– Еще спрашивает! Ну ты наглый! За Аньку, конечно! А то ты на нее не поглядывал? Скажи еще, не ты ей в девятом на Восьмое марта кулончик в портфель подбросил!
Анной звали их одноклассницу, отвязную дочку всенародно любимого киноактера, которая по какой-то немыслимой прихоти судьбы или просто по недосмотру оказалась ученицей обычной московской школы. Вове Воронцову эта бледнокожая высокая девушка с непонятной прической была совершенно безразлична и восьмирублевый кулон 8 марта 1988 года он подарил совсем другой девочке, причем открыто, без всяких подбросов. Встреча с недругом детства доставала все сильнее. И Владимир не выдержал.
– Витя, как у тебя вообще жизнь-то идет?
Рындин резко замолчал. Медленно потянул виски. Снова улыбнулся, но теперь с прищуром, новым для этой встречи:
– Вообще было неплохо. Пока не возникли наши общие знакомые.
– Наконец-то, Витя. – Воронцов готов был признать, что высказался не очень тактично, но не пожалел об этом. – А конкретнее?
– А конкретнее не надо. Кто – не так важно. Важнее – что. Ты чего мне с меню-то не помогаешь?
– Ладно, это пропустим. Ну, и чем тебя так напрягли таинственные общие знакомые?
– Видишь ли, Вовчик… Мне, как тебе, по штату положено шоркаться в чужих делах…
– Шоркаться, Витек – это тебе. Мне положено другое.
– Ладно, другое так другое. Суть вровняк та же. Так вот, я сам в этом разрезе круть большая, поэтому мне не по кайфам, когда приходит туз откуда-то слева и вываливает без нулевки, кто я есть, с кем я в школе учился и кто теперь мой одноклассник. Понимаешь меня?
– Считай, что пока нет.
– Тогда продолжаю. Вдруг чужой туз…
– Какого цвета?
– Что – какого цвета?..– первый раз стушевался Рындин, и Воронцов с безжалостной ясностью понял, насколько нелегок Витьку этот разговор, насколько вымучена вся его наигранная наглость.
– Туз – какого цвета? Масти какой?
– Черной[17],– хмуро уточнил Рындин и поскорей заговорил снова: – И вот, с никакого бодуна ставит задачу: найди, поговори, предложи.
– Если с никакого, ты мог и отказаться. Или уж очень повидаться захотелось? – усмехнулся Владимир.
– Н-ну… Как бы тебе объяснить…
– Не трудись, Витя. Без объяснений ясно, что не деньги ты «черному» должен. Если бы деньги – легко бы от него отделался, правда? Ладно, давай не тянуть.
Рындин снова расплылся в почти детской, дружелюбно-наивной улыбке.
– Тебя хотят попросить тормознуться с одной из твоих тем.
– Будьте любезны счет, – сказал Воронцов проходящей официантке. Затем повернулся к Витьку: – О чем речь?
