Да, вышло так, что Хайна и Алмель оказались подругами по несчастью. Но у мамы Алмели есть Дона – младшая дочь, унаследовавшая Дар. А у Ланы никого, кроме Хайны, нет и уже не будет. Значит, Хайна должна, просто обязана открыть в себе этот распроклятый Дар!
Она украдкой оглянулась на окно и достала из кармана лепешку, которую стянула за обедом, пока бабушка возилась у печи. Привычка потихоньку прикарманивать съестное появилась у девочки вскоре после переезда на Плоскогорье. Хайна отчаянно стыдилась своей нежданно проснувшейся вороватости, тем более что бабушка с радостью кормила приемную внучку всякий раз, когда она просила поесть. Стыдилась, но ничего не могла с собой поделать. За три с половиной солнца девочка так и не освоилась с мыслью, что голодная смерть ей больше не угрожает, что избыток еды здесь, на Плоскогорье, – обыденность, а не чудо, которое может никогда не повториться. Выгребая из очередного тайника забытую подпорченную снедь, Хайна со слезами на глазах давала себе слово, что не будет делать схоронок, но ее решимости хватало на пару трапез, не больше. Порой она сама не замечала, как кусок оказывался у нее в кармане, точно ее руки жили отдельной, скрытой от хозяйки жизнью.
Сейчас, несмотря на неловкость, Хайна была рада украденной лепешке. В минуты испытаний и горьких разочарований нет лучшего средства для укрепления духа, чем толика доброй еды. Прожевав лепешку девочка снова уставилась на булыжник, стараясь дышать размеренно и глубоко. Прошлась мысленным взглядом по своему телу – от больших пальцев ног до макушки, расслабляя каждую мышцу. «Я погружена в покой, я ничего не ощущаю, ничего не чувствую, ничего не хочу…»
По всей видимости, на какое-то время Хайне удалось полностью отключиться от внешнего мира, потому что она не услышала ни топота, ни громких воплей, которые приближались к дому. Только какое-то мелькание за частоколом, случайно уловленное глазом, выдернуло ее из внутренней сосредоточенности и вернуло к действительности. Хайна вскочила и увидела девочку с мальчиком, из последних сил бегущих по переулку. Девочка примерно ее лет, мальчик – на два-три года помоложе. Они бежали, шумно хватая ртом воздух, и в глазах у них стоял ужас. А вслед за бегущими, саженях в десяти, не больше, со свистом и улюлюканьем неслась ватага местных мальчишек, с которыми у Хайны были личные счеты.
Она не раздумывая сиганула через забор. Но опоздала.
Как раз в эту секунду один из преследователей размахнулся, бросил что-то, и убегающий мальчишка, жалобно вскрикнув, упал на пыльную брусчатку. Девочка, бежавшая рядом, остановилась и тоненько заскулила. Хайна едва не присоединилась к ней, увидев заостренный камень, торчащий из детского затылка над самой шеей. В следующее мгновение ее охватил гнев. Она медленно и грозно повернулась к притормозившим преследователям.
