Сева, побагровевший от смущения, невольно приподнял голову.
- Бежим! - хрипло проговорил он и вдруг, дернув Пташку за руку, припустился что было духу в степь.
- Ого, не понравилось! - весело шумели в толпе.
Пташка беспомощно оглянулся на главного инженера и тоже бросился бежать вслед за своим приятелем.
Пташка и Сева, еще полные пережитых волнений, возбужденно шагали вдоль насыпи к энергопоезду.
В котловане уже полным ходом шли строительные работы. Только наверху группа рабочих с лопатами отводила в канаву успевшую прорваться воду.
Настя все еще не закончила сварку магистральной трубы. Фатима терпеливо ждала ее у вездехода.
- Вы что опять такие мокрые, мазаные? - поразилась она.
- Так уж, - хмуро сказал Сева и забился на сиденье в самый угол.
Красное, без лучей, солнце скрылось на самом краю степи за вагонами. Стало быстро темнеть.
Наконец Настя вернулась. Она была оживлена и довольна. Ее провожал от паровоза тот самый мужчина, что с таким, недоверием отнесся к ней при первой встрече.
- Спасибо. Вот выручили! - сказал он на прощанье, протягивая Насте руку.
На паромной переправе прежнего паромщика уже не было: дежурил другой. Паром починили. В отсветах вечерних фонарей вода выглядела черной, как застывший вар, и такой плотной, что по ней, казалось, можно было бы идти не проваливаясь.
На реке стало прохладно. Сева тер ладонями свои голые коленки и ежился. Пташка почувствовал озноб. Он придвинулся поближе к Насте и припал головой к ее плечу. С ней ему всегда было хорошо: очень спокойно и уютно.
- Соскучился? - тихо спросила Настя и стала гладить стриженый его затылок.
От переправы ехали с зажженными фарами. Качающиеся зеленые лучи выхватывали из темноты то кусок дороги с жесткой травой на обочине, то встречную машину.
Все молчали, должно быть утомленные пережитым. Одна только Фатима оживленно рассказывала Насте про какую-то свою подругу из драмкружка.
- Ой, с Клавкой умора! - говорила она. - Хочет донну Анну играть. Павел Иванович говорит: «Донна Анна должна быть стройной, изящной, красивой. А у вас, говорит, грации нет…» Знаешь, как обиделась? К комсоргу пошла. Разгорячилась, глаза прямо так и горят. Ну, Филимонов, комсорг наш, ей и говорит: «Он, наверно, не видел, как ты работаешь! В тебе, говорит, грации на пятерых хватит. Поди, говорит, к Павлу Ивановичу и скажи, что комсомольская организация считает тебя красивой». - Фатима звонко засмеялась: - Надо же как!
