До коммунизма остается
лет пятнадцать-двадцать,
А семилеток — чтой-то вроде трех.
А вдруг я тунеядец и подонок?
А если я хочу стилягой стать?
А если слух стиляги слишком тонок,
Чтоб вашим бравым маршам подпевать?
Так дайте же спокойно разобраться,
Так дайте сделать
хоть последний вздох!..
До коммунизма остается
лет пятнадцать-двадцать,
А семилеток...
— Эй, — несмело окликнул певца Юра. Тот моментально оборвал песню, резко обернулся, окинул Юру быстрым взглядом и широко улыбнувшись проговорил:
— Рад приветствовать тебя в этом скорбном месте, дорогой товарищ по несчастью! Чего ты здесь шляешься, добрая душа? Чего честных гитаристов пугаешь? Уймись, право слово! Уймись и ступай себе с богом. Pax vobiscum, как говорил шут Вамба доблестному своему хозяину Седрику Ротервудскому, то бишь Седрику Саксонцу, черт возьми! — и он подкрепил тираду звучным аккордом.
Юра плохо понял смысл речи парня. Напыщенные выражения действовали ему на нервы, а имена героев романа Вальтера Скотта вообще поставили в тупик.
— Тут девушка не проходила? — спросил наконец Юра и очень сильно смутился, вспомнив незнакомку. Его собеседник мягко, по-кошачьи улыбнулся, зажмурился и даже слегка замурлыкал. Юра хотел повторить вопрос, как вдруг парень сжал гриф инструмента так резко, словно душил змею, а затем принялся извлекать из гитары беспорядочный и подчас безобразный набор звуков, мотая при этом головой точно отгоняющий надоедливых мух конь, и заговорил нараспев:
— Ай-я-я-я-яй, молодой
челове-е-е-е-ек!
Вот какая буря происходит
у вас в душе-е-е-е-е!
Бегать за голыми девушками
в вашем во-о-о-оз-ра-сте?!
В этом переходном и коварном,
слишком юном во-о-оз-ра-сте!..
Это неприлично,
а вдобавок амора-а-а-аль-но.
Вас обязательно исключат
из комсомо-о-о-о-ла!
И вдобавок выгонят
из шко-о-о-о-лы.
А ведь правда,
хорошенькое ли-и-и-чи-ко?
А может вам понравилась грудка
или по-о-о-оп-ка?
Девочка-клубничка,
что и говори-и-и-и-ить...
Юра закусил губу, сжал кулаки и двинулся на насмешника. Тот хмыкнул и ответил уже вполне нормально:
— Ну чего ты пыжишься, дурак! Шучу я. Шучу. Проходила твоя пупочка, как не проходить! Она и впрямь хорошенькая, и я бы не прочь ею заняться...
Юра угрожающе засопел.
— Все, все, не буду! — взвизгнул гитарист. — И не собираюсь даже! Я занят. Я наслаждаюсь свободой и гитарой.
Ах ты моя милая
подруга шестиструнная,
Вновь с тобою мы сидим
вместе под луной!
Лишь тебя я буду мучать
ночью тихой, лунною,
Девушка пускай идет
мимо, стороной...
