громче всех кричат. Но
они едут
в свой Израиль, им можно. (Света вспомнила
надпись на домике.) А ты тут останешься.
— Но... — попыталась возразить Света.
— Никаких “но” с этого момента! — строго велела учительница. — Бабьего Яра нет, и Юры никакого нет и не было. И на Куреневке ничего не было. А улица имени Доводова в Киеве есть и будет. Все молчат, и ты молчи. А беды никакой не случится, это уж точно твои фантазии... Ясно?
В конце концов, раз Юра вызвался, пускай сам и предупреждает, она-то здесь при чем? Права Ольга Васильевна...
Света безнадежно посмотрела в лицо взволнованной учительнице (казалось, глаза ее умоляли девушку: ну скажи, скажи! Согласись для своего же блага!), перевела взгляд на перила моста, на насыпь, за которой садилось солнце и с трудом выдавила:
— Ясно.
И тотчас внутреннимслухом уловила странный звук, словно в небе лопнула туго натянутая струна, а потом кто-то вздохнул.
— Вот и замечательно, если ясно, — учительница сразу смягчилась. — А теперь пошли на трамвай, поздно уже. Тебе лучше? Тогда бегом! Вон как раз “девятка” едет.
И они заторопились к остановке.
БЕССОННЫЙ ЭПИЛОГ
Шел шестой год коммунизма...
Аля все чаще закрывала глазки, все реже покрикивала. Наконец она покрутилась в коконе из ситцевых пеленок, устраиваясь поудобнее, повернула головку немного налево, задумчиво пожевала соску и затихла, чуть слышно посапывая. Светлана насторожилась: вдруг у девочки насморк!.. Показалось. Просто человек утомился, прожив еще один день, вот и сопит. А может это детский храп. В общем, спит, и ладно.
Светлана поцеловала дочурку. От нее исходил вкусный детский запах молока, чистоты и беззащитной невинности, которую надо день и ночь охранять от всевозможных врагов: комаров, простуды, микробов, сквозняков, холода, жары, вздутия животика и еще от многого, многого, многого... А как тут убережешь, если место чужое, незнакомое и так хочется спать... спа-ать... спа-а-ать...
В дверь дома постучали, Светлана встрепенулась. В соседней комнате заскрипели половицы: баба Надя пошла встречать гостей. Интересно, кто это на ночь глядя пожаловал? Светлана прислушалась.
Ага, соседка пришла, баба Вера. Что ей надо? Светлана не любила эту вздорную старуху. Соседка все время как-то странно косилась из-за забора на нее и на Алечку, угрюмо ворчала под нос. Светлана сейчас же с новой силой почувствовала усталость. Как хочется спать! Эта неделя в деревне была сплошной каторгой: ни горячей воды, ни обыкновенного водопровода, ни ванны, ни нормального туалета. Поликлиники и врачей нет, но это еще терпимо, только бы с Алечкой ничего не случилось. И люди, между прочим, так всю жизнь живут! Например, баба Надя.
