— До коммунизма остается
лет пятнадцать-двадцать,
А семилеток — чтой-то вроде трех.
А его песня была ох какая длинная!..
* * *
Вокруг Светы хлопотали одноклассницы и Ольга Васильевна. Ребята столпились на небольшом расстоянии, о чем-то шептались и показывали на Свету пальцами. Милиционер неспеша возвращался на свой пост, изредка оглядываясь.
— Що з тобою трапилося? — встревожено спросила учительница. Девушки поставили Свету на ноги и приводили в порядок ее школьную форму, отряхивая пыль и оттирая пятнышки от прилипшей грязи.
— Дрібниці, Ольга Васильєвно. Голову закружляло... обнесло... в очах потемніло, я й впала, — ответила она, стараясь казаться бодрой и веселой. А сама тем временем думала: это ж там, внизу, у нее под ногами все было!..
— Такое с ними случается. Гы-ы-ы, — Сережка Безбородько глупо ухмылялся и весь сиял, заранее предвкушая удовольствие от собственной шуточки. — Сначала в обморок хлопаются, потом их тошнит, потом животик растет, потом...
— Ты-ы, Бородатый! — заорала Лариска Карпенко и бросилась к Сережке.
— А потом бэби... Бэ-э-э!.. Э-э-э!.. М-мэ-э-э!.. Ма-а-а!.. — заблеял и заорал тот, за что немедленно получил сумкой по голове от догнавшей его Лариски и взвизгнул уже почти неподдельно: — Ой, ма-а!
Ребята заржали, точно стадо молоденьких горячих жеребчиков.
— Та схаменіться ви нарешті! Припинiть негайно! — закричала учительница. — Ви ж на кладовищі, кінець кінцем. Карпенко, Безбородько! Ти в мене, Сергію, двійку по поведінці отримаєш обов’язково! Це я тобі твердо обіцяю.
Наконец все угомонились и медленно вернулись к воротам. Света шла позади всех, осторожно ступая по асфальту узенького тротуарчика и думала, что вдруг до сих пор Доводов сидит на крышке гроба, а перед ним проходят убитые росчерком его пера на каком-то приказе, плане застройки района или другом документе, возвещающем неудавшийся конец Бабьего Яра и начало светлого города будущего... И разумеется она не замечала ни могил славных партизанских командиров Ковпака и Федорова, ни памятника крупному ученому Патону, ни Максиму Рыльскому, ни другим писателям и поэтам. Не заметила она даже ангелочков, также чудом сохранившихся над старыми могилами с этой стороны аллеи. Даже когда Ольга Васильевна указала на ажурную беседку около самых ворот и шепотом сообщила ребятам, что по слухам там похоронена мать самого Молотова, девушка не вышла из полусонного состояния. Впрочем, никто не прореагировал на слова учительницы, потому что подростки не знали, кто такой Молотов.
