А лицо-то знакомое!
Вот гранит оживает, меняет цвет. Под головой появляются строгий черный костюм, белая рубашка, галстук. В глазах из живого камня застыл испуг, граничащий с неподдельным ужасом. На правом виске шелушится грим, отваливается кусками, словно отсыревшая штукатурка. Под ним открывается круглая почерневшая рана...
Света не видела устремившегося к ней милиционера, не слышала криков Ольги Васильевны и ребят. Вокруг быстро темнело, с неба, или во всяком случае сверху звучал траурный марш...
* * *
— И все же хоть убей не пойму, зачем мы здесь!
Мышка громко расхохоталась этому “хоть убей” в применении к мертвомуполтора года человеку, Миша и Соня понимающе заулыбались. Девушка взяла Юру за руку и попыталась растолковать:
— Тебе же говорили: готовится подобающая встреча одного из тех, кто организовал замывание Бабьего Яра.
— Экзекуцию ему устроим, — веско пообещал Миша, довольно потирая руки. — Как у Ярослава Гашека: “Торжественная порка”, “Продолжение торжественной порки”. Хорошо сказано!
Юру передернуло от этих слов. Он попробовал уточнить:
— Так что, его... прямо так и выдерут? — чем вызвал новый приступ убийственного смеха Мышки.
— В “Швейке”, между прочим, никакой порки нет и в помине. Просто воинские части отправляют на фронт как “пушечное мясо”. И все. У нас тоже не будет никакого рукоприкладства, за этим уж присмотрят, не бойся, — веско пообещал гитарист. — Смешной ты все-таки, Юра. Не знаешь даже обычных способов поразвлекаться здесь. Да если бы ты не был таким дремучим невеждой и хоть изредка перечитывал “Князя Серебряного”, то знал бы, как происходит экзекуция.
Тут Миша встал на цыпочки, засеменил перед ними, загнусавил:
— Здоров будь, царь наш батюшка Иоанн Васильевич! Здоров будь, городской голова наш Осип Лексеевич! — кланяясь после каждого “здоров будь”.
— Сам все увидишь и сам все скажешь, — подтвердила Соня. — Главное, не бойся: в нужный момент нужные слова приходят сами.
— А ты устраивала кому-нибудь экзекуцию? — с замиранием сердца спросил Юра.
— Не я, а мы, — ответила девушка. — Много, очень много людей, наших и ненаших организовали Бабий Яр, и все они очень заслужили и заслуживают горячую встречу. А ты... Неужели ты думаешь, что самое страшное наказание длядуши — высечь розгами тело! Мертвому телу вдобавок не больно. Кроме этого несправедливо, чтобы из-за души страдала материальная оболочка. Стольбуквально наказывают лишь наверху. А самое большое наслаждение и
