Тоже мне, мудрец Афин.
Всё б ему вести беседу,
Что есть зло, а что добро,
И с прохожим, и с соседом,
Был бы в том какой-то прок.
Вон у тех, кого он учит,
Кошельки полны монет,
А у нас не то что кучи —
И обола в доме нет.
Рот ему раскрыть лишь дай-ка,
И уже не будешь прав,
А по свету ходят байки
Про крутой Ксантиппин нрав.
Для молвы несправедливой
Ни пределов, ни преград.
Только каждой ли сварливой
Достаётся муж Сократ?
Гонимая от очагов,
Босая, грязная, в лохмотьях,
Не ускоряла я шагов
И в горе не кусала локти,
Когда вослед мне брань неслась,
Плевала на косые взгляды.
Наесться и напиться всласть —
Ну что еще магдалке надо?
И не манил меня очаг —
К чему же лишняя обуза?
Куда приятней, хохоча,
Набить себе в харчевне пузо.
Но мужику стирать хитон?
Что может быть ещё глупее.
А жизнь пройдёт, как утром сон,
И оглянуться не успеешь:
Сначала сеточка морщин,
Потом я сгорблюсь, поседею...
И не чуждалась я мужчин —
Ни эллинов, ни иудеев.
Разгула так приятен плен,
Жизнь коротка, её не жалко...
Сверкали чашечки колен
У лихо пляшущей магдалки.
Но как-то раз (с чего бы вдруг?)
Мужчины, женщины и дети,
Стеною тесной встав вокруг
(В них возмутилась добродетель,
Как будто каждый был аскет),
Побить грозили потаскуху.
И вот летят ей камни вслед,
Над головой и возле уха.
Теперь конец, не избежать
Расправы, на исходе силы...
Бросая камни и визжа,
Толпа всё ближе подходила.
Но чей-то голос перекрыл
Зловещий гул, заставив слушать,
Затихли вопли, замер крик...
Он что-то говорил про душу:
«А тот из вас, кто без греха —
Пускай бросает первым камень»…
Толпа бурлила, как река,
А растекалась ручейками,
Они одни, и ни души,
А город замер, как уснувший.
«Иди и больше не греши», —
Сказал, волос её коснувшись.
Не жаль мне дней, не жаль мне лет
И молодость не жаль, поверьте,
Но душу как не пожалеть,
Раз жизнь не кончится со смертью?
Я не ищу теперь утех,
Ни смерти не страшусь, ни тлена,
Мне б только искупить свой грех,
И преклонить пред Ним колена.
Легенды о начале Москвы рассказывают,
что князь отнял владения боярина Кучки.
Боярство не могло спокойно смотреть на
окняжение своих земель.
(По Б. А. Рыбакову)
Мучим обидою жгучей,
Чащей, где бродят медведи,
Едет боярин Кучкович,
С чёрными думами едет.
Вспомнится прежняя удаль —
Гложет бессильная ярость…
В землях Ростово-Суздальских
Худо живётся боярам – Стянуты, будто подпругой…
Те, кто ещё с головою,
Юрия Долгорукого
Вспомнят и волком воют.
Сказано будет не к ночи —
Снова обида взыграла:
Кучки Степана вотчину
Не за понюх прибрал он.
