— Вот безобразник! — воскликнула бы она не без гордости, если бы была матерью-человеком. — Взял и сам встал на ножки!.. — Но вконец отощавшая Репейка была хоть и матерью, но всего лишь собакой, поэтому она без долгих речей подкатила к себе своего отпрыска, сунула ему в рот сосок и кормила, погрузившись в дрему, а сын, тоже сквозь дрему, усердно сосал, набираясь сил для приобретения нового опыта. Ибо первая экскурсия была восхитительной, больше того, мы можем смело назвать ее незабываемой.
Однако время не останавливалось, так как остановиться не могло, хотя существует оно лишь для тех, кто его наблюдает. А поскольку так или иначе наблюдает, измеряет его каждый, то оно все-таки существует, и у каждого его столько, сколько он способен себе отмерить. Слон может и за сотню лет свой счет вести, муха — месяц-другой, десятилетняя собака уже древний старец, а полугодовалый щенок подобен взрослому парню; словом, не приходится удивляться, что Репейка-младший в течение нескольких недель совершенно потерял сходство с сарделькой и приобрел все наиболее существенные познания о той части овчарни, которая примыкала к их логову, а иногда даже провожал мать до самых ворот, приглядываясь оттуда и к вовсе не знакомому, покрытому снегом миру. Но так как снег не имел ни вкуса, ни запаха, но почему-то словно бы прижигал лапы, маленький Репейка испуганно отступал назад, в душистое от соломы тепло овчарни, и усиленным верченьем хвоста выражал свое неодобрение холоду.
Да, маленький Репейка познакомился с овцами, курами, с коровой по имени Юльча (ужасной громадиной) и даже с бараном-вожаком, который однажды так толканул крутившегося под ногами кутенка, что тот чуть не семь раз перевернулся в воздухе и, плюхнувшись, жалобно заскулил. Но тут подлетела мать во всей красе материнского и унтер-офицерского гнева, вцепилась носатому барану-великану в левую ногу и самым безжалостным образом стала ему внушать, что пинок достался не кому-нибудь, а ее сыну, будущему его командиру. Вожак с тех пор обходил щенка стороной, и такое поведение, коль скоро речь идет о баране, безусловно свидетельствует о некоторой дальновидности, которую, впрочем, мы вправе ожидать от вожака, даже если он баран.
Впрочем, эти бесполезные мысли маленького Репейку не занимали. Он был занят только собственным возрастанием и без устали вилял хвостом, выражая тем свое безоговорочное одобрение жизни — хотя и не знал, что это такое. У него выросли уже острые, как иголки, молочные зубы, в чем мать с горечью убедилась сама, так как эти крохотные зубки больно ранили иногда соски.
