Его разбудил резкий голос, в котором звучали раздражение и угроза:
— Вера! А ну-ка, поди сюда, Вера!
И, немного погодя:
— Ведь я наказывала тебе: прикрой хлеб…
— Так я же прикрыла. Вот и тетя Мари видела…
— Мари! — громко взвился первый голос. — Ты видела, чтоб она накрыла корзину?
— Ну да, видела. А что?
— Платок-то на земле…
— А хлеб? — склонилась над корзиной девушка. — Еще кусок хлеба давеча не доели…
Женщина озиралась.
— Был здесь кто-нибудь?
— Может, в коноплю спрятался? — предположила девушка.
— Вот дуреха! След бы остался, а тут нигде ничего не примято.
Подоспела и вторая женщина: жалко ведь упустить случай посудачить.
— Что такое?
— Да вот погляди! Подхожу, дай, думаю, воды глотну, — а платок на земле, хлеба и след простыл… Ты говоришь, девчонка прикрыла корзину?
— Верно, прикрыла. Только горлышко бутылки торчало.
— А ведь мимо никто не проходил, и по конопле тоже.
— Может, птица какая, — снова вставила слово девушка.
— Глупости болтаешь! Что за птица платок бы сдернула, ну?
— Тогда собака.
— Да где здесь собака, где? Вы видели здесь собаку? С тех пор как двуносый молодой Варга сторожем стал и ружье получил, кто решится взять с собой в поле собаку? Прежде-то все собаки бегали сюда мышевать. Совсем было мышей перевели…
— В школе объясняли, что они бесились потом и вредили…
— Ну и бесились, ну и дальше-то что? Вместо них других заводили… а ты, гляди, не умничай у меня.
Девушка примолкла и отошла в сторонку, она знала свою мать, которой случалось подпирать свою хроменькую правоту парой оплеух.
— Что же, лиса, что ли? — высказала предположение вторая женщина.
— Ну, и ты туда же… Лиса! Видела ты когда-нибудь, чтобы лиса средь бела дня хлеб таскала? — И старшая так глянула на младшую, словно требовала ее к ответу за грубое заблуждение в природоведении.
— Ну, значит, косматая ведьма с плотины! — сердито передернула плечами младшая. — Или привидение… Да шут бы его побрал, что бы оно ни было, пошли лучше мотыжить, ведь этак мы ничего не успеем. И над чем тут головы ломать? Ну, стащил, слопал, и на здоровье!
Сперва Репейка напряженно прислушивался к близкой беседе, но потом расслабил мышцы. Он вытянулся, хлеб словно разбух у него в животе, да собственно так оно и было. Уже одним ухом он услышал, как молодушка пожелала ему здоровья, но, впрочем, не понял се. Он дремал, хотя и навострив уши, и не заметил, как тень конопли, постепенно перемещаясь, стала вытягиваться к востоку, а это означало, что день уже начал клониться к концу.
