Сам Стасис к тому времени сильно изменился. Свыкшись с мыслью о смерти матери, как-то незаметно потерял свои комплексы, раскрепостился. В школе его по-прежнему считали дурковатым, не подозревая, что одноклассники не интересуют парня уже вообще — друзей хватало и без них; с двумя самыми закадычными он ходил в тогда еще подпольную школу каратэ.
После учебы Стасис недолго маялся вопросом — куда пойти? Не желая до службы в армии делать какие-либо решительные шаги, он устроился на работу в фирму отца. И понравилось. Над душой никто не стоял; дали задание — твое дело выполнить все качественно и в разумные сроки; как — это уже никого не касается. Копаться же в машинах было интересно. Да и мужики в бригаде подобрались отличные.
Жизнь обрела новые, сочные краски.
Стасис расцвел. Избавление от мучавшей бессмысленными условностями школы, смена обстановки освежили его, дали почувствовать вкус пока относительно, но все же самостоятельной жизни. Некому было теперь считать его чудиком и материалом для воспитания; неожиданно став равным со старшими, он даже разговорился — поначалу с непривычки заикаясь, но все более уверенно, с удивлением обнаруживая у себя вполне «подвешенный» язык.
Еще одни мазок палитра судьбы добавила новой встречей с Ингой…
Что представлял собой к этому времени Стасис — уже известно. А она…
Достаточно было бы упомянуть се семнадцатилетний возраст. Но добавим роскошные, ниспадающие на спину черные волосы, стройную, округляющуюся фигурку и ошеломляющую женственность девушки, переставшей быть девочкой, но еще не дамы.
Дружба редко забывается. Расстались они не по обиде — и их детские отношения всплыли в памяти с ласковым ореолом романтики. Искорка почти сразу переросла в нежный огонек…
Который горел всего несколько месяцев. Незадолго до ухода Стасиса в армию Инга призналась, что у нее появился новый парень (уж не тот ли кролик?).
— Не обижайся, Стасик. Это ведь к лучшему. У тебя впереди целых два года службы — я все равно не выдержала бы! Только тогда это получилось бы нечестно.
Она хотела поцеловать его на прощание — в знак примирения. Стасис зло шарахнулся; побрел прочь — вновь оглушенный…
Армия быстро проветрила мозги. Судьба зашвырнула его в Карабах.
Извилины у всех стирались там в ноль; оставалась лишь одна мысль выжить!
Первый же после короткой учебки бой стал для пария и последним. Его ранило в ногу осколком снаряда. И вместе с двумя товарищами он угодил в плен к армянским боевикам.
