– Страшно?- спросил себя Элиа,- А так ли страшно?
Голос прозвучал в тишине гулко и отозвался громким эхом: " А-АА-И-И-А-А-О-О-О…". Совсем рядом раздался треск и неожиданная человеческая ругань. Дон вдруг дернулся и, громко заржав, вскинулся на дыбы, таща за собой Элиа, вопреки всем разумным доводам намотавшего на руку повод. Своевольный и напуганный конь ринулся мимо тропы, влево, в самую трясину и увлекал за собой мальчика.
– ДОН! Дон, нет!- закричал Элиа, чувствуя, что под ногами уже даже и не зыбкая тропинка, а самая настоящая пропасть, из которой, как известно, не выберешься, – НЕТ! ПОМОГИТЕ!
Должен же кто-нибудь помочь ему, ведь Элиа слышал голос! Там, совсем недалеко, за поворотом.
– На помощь!- отчаянно завопил Элиа, пытаясь распутать веревку у себя на руке. Дон ушел в болото по колени, и Элиа тянуло туда же с неодолимой силой. Что же делать, мучительно соображал он, слыша, как жадно чавкает под ногами трясина, предвкушая новую жертву. Сколько же людей погибло уже на знаменитых болотах Нарита?
Дон перестал вырываться из тины и теперь медленно уходил вниз…Единственное близкое существо во всем мире.
Нет, не единственное. Откуда-то сзади, с криком "ЭЛИА!", появился Ольг. В руках у него была толстая палка, которую он протянул мальчику.
– Держись за нее, – прохрипел он.- Ну же!
Элиа схватился за дерево и почувствовал, как его вытягивают из болота сильные руки. Он выполз на тропинку, тяжело дыша, и с тоской посмотрел на Дона, наполовину скрывшегося под обманчиво мирной зеленью трясины. На него наползало тяжелое, словно свинец, чувство вины. Это он виноват, в том, что Дон сейчас погибнет, только он.
На мгновение взгляд Элиа перекрестился со взглядом тана, но он не смог попросить Ольга помочь ему спасти коня. В серых глазах Ольга мелькнуло какое-то странное выражение, и он кинулся к утопающему Дону.
– Ищи палки покрупнее,- скомандовал он ошарашенному Элиа,- подсовывай их под тело коня. БЫСТРЕЕ!
* * *
– Почему ты вернулся?- робко спросил Элиа у тана, когда они вышли на большак, ведущий к морю. Ольг устало опустился на придорожную траву:
– Я – тан,- сказал он, как будто это что-то объясняло. У Ольга болело все тело, мышцы словно были порваны на куски – он надорвался, вытаскивая из трясины огромного коня, да и его хозяина, в том числе. Он не был сейчас расположен к длинным беседам на нравственные темы.
Элиа посмотрел на него снизу вверх, и Ольг заметил в круглых карих глазах испуг. Пришлось объяснять:
