* * *
Ольг проснулся от сдерживаемого всхлипывания. Плащ, которым он накрыл было задремавшего Элиа почему-то оказался на нем самом. Было тепло и уютно, но спать пока не хотелось, и он присмотрелся к Элиа.
Мальчишка сидел у костра, обняв колени руками. Волосы, показавшиеся Ольгу темными, на самом деле отдавали медно-рыжим оттенком. По грязным щекам пролегли две светлые полоски – от слез.
Ольг не любил слез; его раздражало, когда люди открыто проявляют свои чувства. Он встал, подошел к костру и сел рядом.
– Мама умерла,- сказал Элиа, ни кому не обращаясь,- И Дэни, и Лин. И папа с Ником тоже, наверное. Почему?- горько прозвучало в ночной мгле.
– Это твоя семья, да?- робко спросил Ольг. Его семьей был отец, который вечно был занят делами и почти не обращал внимания на сына.
Элиа кивнул.
– А я отца оставил,- сказал тан,- Я бы не ушел, да он приказал. Сказал, что я должен выжить.
– Мне тоже отец приказал. Не понимаю, ради чего. Какая разница… Королевский род… Кому он нужен, королевский род.
Ольгу показалось, что мальчик бредит. Он рассказывал о поручении своего отца, о королевском роде, и Ольг окончательно понял: Элиа сошел с ума в эту страшную ночь, потеряв всех своих близких. Он слыхал про такие случаи, когда люди сходили с ума, после гибели тех, кого любили, думали, что они еще живы или еще что-нибудь похожее. Его смущало только одно: во всем остальном Элиа рассуждал вполне здраво, даже для двенадцатилетнего мальчишки. Но вероятно так и должно быть, он ведь никогда раньше не видел сумасшедших.
Одно Ольг понял наверняка: теперь ему придется взять на себя ответственность за этого малого. Потому что он – тан, и его обязанность защищать слабых. Потому что он старше и должен оберегать младших. Во всем есть тайный смысл, как был тайный смысл в том, что произошло нападение на Нарит, и тан заставил своего сына покинуть замок. И он, этот смысл, заключался в том, чтобы встретить и помочь Элиа.
Ольг тронул Элиа за плечо.
– Ложись спать. С рассветом тронемся в путь.
* * *
Солнце, которое, казалось, больше никогда не взойдет над горизонтом после страшной ночи захвата замка, поднималось на востоке огромным золотым шаром. Оно быстро встало высоко в небе и осветило болота.
Элиа и Ольг шли уже давно. Дон покорно плелся за Элиа, утратив весь свой знаменитый норов, и даже не пытаясь сопротивляться. Должно быть, здешние края его угнетали. Элиа шел безразлично. Он больше не плакал – в какой-то момент заканчиваются любые слезы и сменяются равнодушием – и, по большей мере, помалкивал, только изредка подбадривал Дона. На Ольга же внезапно навалилась страшная, чисто физическая, усталость, и он знал почему. Так бывает, когда долго держишь себя в узде, а потом на мгновенье позволяешь себе забыться. Но Ольг не мог позволить себе расклеиться. Причин на то было несколько: и места, которыми они продвигались к дороге, и его несчастный спутник, и ощущение собственной вины перед теми, кто остался Там. И он шагал и шагал вперед, заставляя передвигаться ноги, вязнущие в земле.
