Мэр вздохнул и отодвинул чемоданы.
– Я сам не могу решить этот вопрос. Его надо согласовать с руководством.
– Пожалуйста, согласовывайте, – согласился Максим. – Думаю, недели вам хватит?
Коломиец не очень уверенно кивнул.
– Хватит…
– Вот и прекрасно. В следующий понедельник, в двенадцать, мы вам позвоним.
– А сейчас я предлагаю выехать на природу, – без особого воодушевления предложил Степан Васильевич. – Отдохнем, в казаки вас примем. Банька, шашлычок, пиво, раки…
– Раки? Какая прелесть! – восхитился Максим. – Но сейчас не получится. В следующий раз, когда будем обмывать сделку.
Визитеры синхронно встали, быстро собрали документы, ноутбук и чемоданы, без особой теплоты попрощались и направились к выходу. Секретарша шла последней. Приглушенно процокали каблучки. У нее были стройные ноги и круглая, даже на вид упругая попка, видимо, накачанная в дорогом столичном фитнес-центре. А черные колготки в жару выглядели очень сексуально… Многозначительно хлопнула дверь.
Милиционер в вестибюле принял строевую стойку и отдал честь.
– Ну, как, Галина Васильевна? – спросил Максим, когда они оказались на улице. – Правда, очаровательный идиот?
Строгая дама в черном без улыбки кивнула и сухо сказала:
– Не знаю. Но это типичный «красный директор». А они самостоятельных решений не принимают. И риска на себя не берут.
Мэр Придонска из-за портьеры наблюдал, как москвичи рассаживались в дорогие джипы. Секретарша почему-то ехала отдельно. Два внедорожника обогнули клумбу. Солнце отражалось в черных блестящих крышах. Объехав площадь, они свернули в сторону Тиходонского шоссе и скрылись из глаз.
– Ну и ладно, – возвращаясь за свой стол, сказал Коломиец. – Не пропадать же ракам. С Анькой и Николаем поедем!
Бесшумно приоткрылась огромная полированная дверь, и в кабинет осторожно проскользнул только что помянутый Николай Спиридонов – невысокий, невзрачный человечек с простецким лицом, выдававшим его деревенское происхождение.
– Чего они хотели, шеф?
– Порт покупали, – буркнул Коломиец. Он не любил своего заместителя, не без основания полагая, что тот метит на его место. Даже называл за глаза кацапом. Но Спиридонов всячески демонстрировал максимальное почтение и преданность, старался быть полезным, и это у него получалось. Поэтому неприязнь мэра быта завернута в видимость дружбы.
– По-о-о-рт?! А за сколько? Степан Васильевич поморщился.
– Николай, ну что ты глупые вопросы задаешь? Ну, положим, семьдесят миллионов – дальше что? Или сто.
