— Ну, Кириллыч, заряжай, — привычно сказал Ефимов и приник к прицелу, вращая рукоятки поворотно-подъемного механизма и нащупывая ногой педаль спуска.
Дронов осторожно дослал снаряд в канал ствола, высунулся в верхний люк, корректируя расстояние. Сергей, удерживая в перекрестии прицела головной танк, не спешил. Первый удар должен быть наверняка. Тем более что фашисты от своего подбитого «бегемота» никакого сюрприза не ожидают.
— Триста метров, — уточняет Дронов, — двести пятьдесят… двести…
Ефимов резко нажал педаль и, оглушенный, увидел темную отметину пробоины в основании башни танка. Оттуда потянуло сначала дымком, а в следующую секунду взрыв потряс округу: внутри танка рванули боеприпасы.
— Теперь живем, Федот Кириллович! Поворачивайся!
— Все сделаем в лучшем виде, — заверил Дронов, вгоняя очередной снаряд в канал ствола.
Однако гитлеровцы открыли бешеный огонь по самоходке. Снаряды с тяжким стоном разрывались рядом, щедро обдавая осколками броню.
— Кириллыч, дай-ка фугасный! — Ефимов уже тщательно «вгоняет» в прицел грузовик с пехотой на борту. Удар! — и тупорылая громадина разносится взрывом на мелкие щепки.
Но от другого грузовика спешившиеся автоматчики уже торопливо бегут к их самоходке. И тут на выручку приходит старая пулеметная школа красногвардейца Дронова. Кириллыч припал к танковому пулемету, привычным движением поставил его на боевой взвод и размашистой щедрой очередью хлестнул по наседавшим фашистам, круша их и прижимая к земле.
А Ефимов тем временем дослал в канал ствола новый бронебойный снаряд, вывел прицел на дальнее от них самоходное орудие. Но что это? Два танка и самоходка, не выдержав боя, повернули вспять. За ними, подгоняемые очередями Дронова, спешно засеменили пехотинцы. Ефимов, тщательно прицелившись, бьет по все той же самоходке. Но она, почуяв по близким разрывам недоброе, маневрирует.
— Ишь, танцует, — зло усмехнулся Ефимов.
Он теперь не спешит, расчетливо выносит упреждение. И вот, настигнутая очередным снарядом, самоходка словно споткнулась и, развернувшись в сторону, зачадила густым дымом…
Бойцы долго сидели в самоходке, не в силах пошевелиться от усталости. Стояла такая тишина, что было слышно, как ветер гудит в стальной антенне над «фердинандом». И все, что случилось сегодня, 12 июля 1944 года, настолько было похоже на страшный сон, что Ефимов заметил:
— Вот так, Кириллыч… Расскажи через много-много лет — и, пожалуй, никто не поверит…
Но Дронов не ответил. Он крепко спал, прислонившись к стальной стенке «фердинанда».
