Самая жестокая насмешка, с горечью подумал Джейрен, опустившись на холодный песок, бороться с видоизмененным меканом и мучиться всю жизнь, обладая вдобавок опаснейшей магической силой опытной колдуньи…
Джейрен вздрогнул. Поистине мрачное будущее. Она может причинить себе увечья, выбрать страшную смерть и в этом безумии забрать с собой остальных.
Он взял в кулак песок, который просочился меж пальцев. Сбылись его мечты: Атайя выбралась из монастыря, снята блокировка, возлюбленная рядом — теплая, живая. Тем не менее на сердце тяжело от осознания, что она столь же далеко от него, как и ранее.
И на сей раз только Бог — с его всеобъемлющей властью — знает, вернется ли она к нему.
Далеко к югу, в сердце родового имения королевы Халсей Манор, к окну подошел принц Николас Трелэйн, рука уперлась в узкий проем в стене, словно чтобы удержать ее от падения. Розовые и оранжевые ленты сентябрьского восхода скользили по круглым зеленым холмам, не тронутым осенью. Однако пейзаж его не умилял. Принцу только что передали новости, развеявшие его беспечность, извечный энтузиазм улетучился.
— Не может быть… не может такого быть.
Королева Сесил и граф Джессингер сидели у камина, молча смотрели друг на друга, не желая верить ушам. Между ними крепко спала малютка — дочь Сесил — в колыбели из розового дерева, не ведая ужасов, творящихся вокруг.
Письмо с королевскими красными лентами дрожало в руках королевы, когда она решила перечесть несколько строк.
— Вынужден сообщить вам, что наша злосчастная сестра покончила с жизнью, и судить ее Господу Богу. — Сесил остановилась, глотая слезы. — Тут еще написаны, — добавила она, содрогаясь, — всякие глупости о том, что самоубийство — мудрейшая вещь из сотворенных Атайей, и Бог, может, над ней смилостивится за стирание проклятой магии с лица земли, хоть это и не было произведено традиционным отпущением грехов.
Черствые слова короля о смерти сестры повергли Николаса в ужас. Он резко развернулся, кипя от ярости.
— Ложь! — крикнул он, ударив кулаком по ставням так, что затряслось стекло. — Гнусная, наглая ложь!
Николас не заметил, что его ругань разбудила грудного ребенка, который тотчас жалобно заплакал. Новую принцессу Кайта бесцеремонно вырвали из сна. Сесил приказала няне отнести дитя в спокойное место, положила на стул письмо Дарэка, подошла к Николасу и обняла его. Белые локоны пали на мужские плечи, жаждущие утешения.
— Это невероятно, — заладил Николас, упорно тряся головой. — Атайя такого бы не сделала. Она так просто не сдается. Только не после того, через что прошла, чем рисковала…
