— Ну и пусть говорят, — пожал плечами дед. — Что с того, что мы органы? Все органы… И живут счастливо, не кашляют. А за этими вон как ходят. Я слышал, музыка у них, танцы-шманцы, культурные разговоры. Я б тоже орган какой-нибудь дал за такую жизнь.
— Папа! — Дуня, если б не сидела на полу, топнула ногой. — Их же как скот выращивают, под музыку. Помнишь, мы смотрели про немцев? Чтоб благородные были. Принеси лучше самогонки.
— Так я и знал! — воскликнул старик, но встал. — Все всегда кончается одинаково: тащи самогонку!
Он поплелся в комнату.
— А если он с нее загнется? — прокричал он оттуда.
— Ничего страшного, — пробормотала Дуня, гладя Швейцера по щекам. Давай, очнись! Сейчас мы тебя вылечим.
Швейцер открыл глаза и посмотрел прямо перед собой, мимо Дуни. Он подумал про себя, что теперь его глазами смотрит другой человек. Спокойно, не дергайся. Все подтверждается, Врага в природе нет. Есть кое-что другое. Тут Швейцер решил, что нет и Бога.
Дед зашаркал, неся маленький стаканчик.
— На-ка, хлебни.
— Пей залпом, — посоветовала Дуня и деловито шмыгнула носом.
Швейцер вяло глотнул и на секунду перестал существовать. Свободное сознание, метнувшись, подумало, что ошибалось, и Враг все-таки есть.
— Все, все! — кричала Дуня, размахивая перед Швейцером кончиком шали.
— Заешь, — смотритель сунул ему странный, дряблый огурец.
Вот это Швейцеру, не знавшему маринада, понравилось.
Он осторожно почавкал и снова закашлялся, но уже не так сильно.
— Живой? — лицо старика расплылось в улыбке. — На совесть их делают! Как настоящий заглотил.
— Я хочу посмотреть, — твердо произнес Швейцер.
— На что? — не поняли хозяева.
— На все.
— Он в центр хочет, — сообразила Дуня. — Папа, я его завтра свожу на экскурсию.
— Ты что, спятила? Его ж вмиг узнают, по шее получишь.
— Я его переодену. Не в этом же наряде он пойдет.
— Да ты опомнись! — старик рассердился. — Серега и тот вас до первых гаишников довезет и ссадит. Новая морда, да в наших-то краях!
— Зачем нам Серега? Я его на мопеде довезу.
— Он свалится у тебя! — повысил голос смотритель. — И гаишники все равно…
— Ничего не свалится, будет держаться крепко! И мы поедем в объезд, мимо поста!
— Я буду держаться, — неожиданно встрял в разговор Швейцер, который не очень понимал, о чем речь. Язык у него немного заплетался. Внутри стало жарко и звонко, к щекам прилила кровь, голова кружилась.
Дед с остервенением сплюнул.
— Мне-то что, делайте, как хотите. Только я за тебя, Дунька, отвечать не хочу! — и он погрозил ей пальцем. — Ежели откроется — последнее заберут!
