Саша и Шура | страница 46

– Наверно, там больные, – сказал я. Мне всегда казалось, что за окнами, не гаснущими в ночи, мучаются больные люди.

Дедушка сидел ссутулившись, опершись на палку. Карманы брюк и пиджака топорщились от разных пузырьков и инструментов. Немного в стороне, нос к носу, стояли ботинки. Услышав мои слова, дедушка очнулся, приподнял голову.

– Нет, это не больные, – сказал он. – Справа – отделение милиции, а слева… Не знаю… может, кто-нибудь к экзаменам в институт готовится.

«Или к переэкзаменовке зубрит», – тут же подумал я. Мне показалось, что и Саша подумал то же самое. Спорить с дедушкой было смешно: он ведь знал всех больных в городе.

Окраина, именуемая Хвостиком, спала мёртвым сном: ни шороха, ни звука, ни скрипа. На всём берегу светилось одно-единственное окно.

– Там он лежит, – уверенно сказал дедушка.

Поднялся и указал палкой на немигающий и вроде бы зовущий нас огонёк.

В пути, работая шестом, я фантазировал, будто золотистая дорожка посреди реки проложена кем-то специально от города до Хвостика. Но она не сворачивала к нему, а дрожа и переливаясь, убегала вперёд, куда-то далеко-далеко…

Я бросил якорь, и мы во главе с дедушкой зашлёпали к берегу.

Тут я понял, что ночью по огонькам никак нельзя определить расстояние. Издали казалось, что огонёк на берегу. Но в действительности он светился на самом конце Хвостика. «А вообще-то, какая хорошая, добрая вещь – эти ночные огоньки! – подумал я. – Они ведь, наверное, так облегчают дальний путь: всё время чудится, что цель уже близка, и шагать веселее».

Возле маленького одноэтажного домика, остроконечной крышей своей напоминавшего часовенку, нас поджидал невысокий, очень широкоплечий мужчина в белой рубахе, которая, кажется, не сходилась у него на груди. Лица я в темноте не разглядел.

– А-а, приехали!.. Приехали!.. – взволнованно забасил мужчина. Голос у него прерывался, и мне было странно, что такой здоровяк может так волноваться. – С братом у меня плохо… Очень плохо, доктор, – сказал мужчина. – Вы ведь его как-то смотрели…

– Да, очень внимательно изучал вашего братца. И даже прописывал ему кое-что. Да, вообразите, прописывал! Но он-то, наверно, рецепты мои по ветру развеял: не верит ведь в медицину. А? Ведь не верит? – Дедушка говорил с успокоительной шутливостью в голосе. Он как будто даже не спешил в комнату к больному, давая этим понять, что не ждёт ничего угрожающего.

И это подействовало на мужчину. Голос его перестал дрожать.