— Где фрицы?
— Только один был, и того больше нет, — поднимаясь, поправляю я Сережку.
— Говорите толком, где?
— Там, — Подюков машет на потолок. — Мы его поджарили маленько.
Федосов встревожился.
— Вот куда лезут, гады. Ладно, — задумчиво говорит он. — Идите по местам, други-приятели!
Он уходит в правое крыло, мы плетемся на свою позицию, ощупывая ушибленные места.
Наше командование не ошиблось. Основной удар противник направляет на «Баррикады» и «Красный Октябрь». Дни и ночи части дивизий Людникова, Жолудева и Гуртьева отражают яростные атаки, После ожесточенных боев фашистам удается прорваться к Волге южнее улицы Деревенской. На подмогу бросают 650-й полк. Штыковыми контратаками он ликвидирует вражеский клин.
Со второй половины октября бои за заводы принимают почти исступленный характер. Противник бросает все новые и новые части пехоты, поддерживаемые большим количеством самолетов и танков, Крестатые эскадрильи буквально перемалывают заводы, переправы, тылы.
История войн еще не знала такого страшного единоборства: исступленный фанатизм столкнулся с осознанной верой; железо встретилось с непреклонным упорством; пьяный натиск — с вдохновенным героизмом; хитрость — с подвигом.
Мы устали, очень устали. Ежедневно атаки, атаки, атаки. Смех и шутки все реже веселят нас. Зато мы здорово научились лаяться. К каждому выражению мы прибавляем многоэтажные матюки. Это успокаивает. Немцы обнаглели до безобразия: вчера они забрались на второй этаж, сегодня сунулись в правое крыло. Отбили.
Каждый день наш гарнизон становится меньше на одного-двух человек. А пополнения нет. Наша троица все так же стоит на позиции.
Поясные ремни мы подтянули снова. Утром рано — жидкая пшенка, поздно вечером — пшенка жидкая. У Семушкина опять болит живот. Рыжая щетина на его щеках побурела от грязи. Веки воспалились и покраснели. Он часто мигает и отирает слезы. Мы проклинаем сквозняк и заделываем одно окно кирпичом. Но это почти не помогает. При первой же бомбежке все рушится. Каким-то чудом мы остаемся живы, даже не ранены. «Красный Октябрь» держится молодцом. Его ежедневно бомбят пикировщики, но это не помогает фашистам. Защитники завода стоят насмерть. «Баррикады» ни в чем не уступают «Октябрю». Атаки повторяются по семь-восемь раз в день.
С Волги дует холодный пронизывающий ветер. Наши старенькие шинельки продувает насквозь. Иногда по одному убегаем в ту угловую комнату, в которой комиссар зачитывал нам клятву.
