– А ты жестокая, – сказал Краб, садясь за столик напротив Татьяны.
– Станешь тут такой, – ответила она, – когда вокруг все тебя ненавидят, гадят и стараются убить!
– Еще недавно ты мне говорила, что у тебя совсем нет врагов, – напомнил отец.
– А теперь я думаю, что вокруг меня только и есть одни враги, – ответила дочь, – исключая тебя, конечно, и еще, может быть, пару человек. И то ни в ком, кроме тебя не могу быть уверена до конца.
Подошел официант – высокий молодой человек, гладко причесанный и опрятный, протянул Татьяне и Крабу меню.
– А скажите, большие улитки у вас есть? – спросила Татьяна.
– Сегодня, извините, нет, – ответил гарсон.
– Вот и хорошо, что нет, – сказала Татьяна, – а то в прошлый раз меня тут у вас одна из них обслуживала. Давайте побыстрее нам вот это, это и это. И еще пирожных с кремом штучки четыре. Хочу пирожных, – и добавила громко, – я ведь не корова Милена Дольская, мне на диете сидеть не надо!
Официант сконфуженно хихикнул. Татьяна отдала меню официанту и, оглянувшись, посмотрела на Милену Дольскую. Та тоже не сводила глаз с Татьяны и наверняка шептала какие-нибудь гадости, типа: "Чтоб тебя перевернуло и шлепнуло, или чтоб у тебя голос пропал!". Татьяна вышла из вчерашней схватки победительницей, поэтому злопыхательство Дольской ее только забавляло, а у Милены, наоборот, от переживаний случилось несварение желудка. Краб решил отвлечь Татьяну от "перестрелки" злыми взглядами с поп-дивой, тем более, что им покушать принесли очень быстро, за едой вкратце рассказал дочери то, что ему вчера удалось подслушать в студии, стоя на стуле возле вентиляционного отверстия. Татьяна была в шоке, когда узнала, что у Бальгана есть любовница и особенно ее возмутило, что она беременна.
– Ну, любовница я понимаю! – злилась она. – Тут так принято, чтобы у каждого преуспевающего мужика была длинноногая любовница, с которой он бы посещал рауты и ездил в сауну. Но ни о какой беременности и речи не должно быть! Любовница есть любовница, она не может быть беременной и обязана предохраняться! Как, ты говоришь, он ее называл? Зайка? Ушки бы ей оборвать, этой зайке, а шкурку на шапочку пустить. А Маринка-то ни о чем ни сном ни духом, носиться с Бальганом, как с куклой! Он приезжает в три ночи, теперь понятно, что от своей шалавки, а она его ждет, спать уложит, слушает его "сказки". Надо Маринке все рассказать.
Краб нахмурился и покачал головой, постучав вилкой по краю своей тарелки.
