— Возможно, — согласился я, — но я хотел бы знать, есть ли в документах Пертинакса какоелибо указание на то, что Барнаб был связан с хлеботорговлей.
— Нет, — решительно ответил Анакрит. — И я не буду ставить дорогие ресурсы дворца на слово подавальщицы с правого берега Тибра!
— У тебя свои методы, у меня свои.
— И какие же?
— Я уверен, что харчевни и винные погребки — очень хорошие источники информации!
— Оба ваших метода действенны, — вмешался Веспасиан. — Вот почему я нанял вас двоих!
Во время нашей ссоры карие глаза императора стали необыкновенно спокойными. Анакрит казался растерянным, а я был зол. Вот так мы и стояли, обсуждая государственную измену, как будто торговлю с Киликией или цены на кельтское пиво, но Веспасиан знал, о чем я думаю и почему. Спустя шесть часов после того, как я трогал размякший труп, у меня в легких все еще стояла вонь от этого мертвеца. Казалось, что мои руки до сих пор пахли его кольцами. Каждый раз, когда я пытался расслабиться, у меня в памяти всплывало то мертвеннобледное лицо. Сегодня я сделал империи немалое одолжение, однако, по всей видимости, я подходил только для избавления от трупов — работы, которая была чересчур грязной для ухоженных рук.
— Если ты проводишь время в винных погребах, береги свою печень! — предупредил Веспасиан с сардонической ухмылкой.
— Незачем, — резко сказал я. — Я имею в виду, император, что незачем мне рисковать своим здоровьем и невинностью в местах, где околачиваются головорезы, добывая информацию, которой никто никогда не воспользуется!
— Какой невинностью? Терпение, Фалько. Для меня главное — примириться с сенатом, а ты не дипломат! — Я посмотрел на него, но сохранял спокойствие. Веспасиан слегка расслабился. — Мы сможем взять этого парня, Барнаба?
— Я назначил ему встречу в доме Пертинакса, но начинаю подозревать, что он может не прийти. Он отсиживается неподалеку от таверны под названием «Заходящее солнце» к югу от Аврелиевой дороги…
Управляющий ворвался в помещение так, словно в дешевую уборную после хорошего завтрака.
— Цезарь! Горит храм Геркулеса Гадитанского!
Анакрит уже приготовился бежать, но Веспасиан его остановил.
— Нет. Ты отправляйся через Тибр и задержи этого вольноотпущенника. Просто дай ему понять, что заговор раскрыт. Выясни, знает ли он чтонибудь, а потом желательно отпустить его — но убедись, что он понял: если продолжит и дальше мутить воду в пруду, то это не будет воспринято положительно. — Когда Веспасиан повернулся ко мне, я старался избавиться от всплывшего в воображении сатирического образа императора в виде огромной лягушки, сидящей на листе лилии. — За пожаром может присмотреть Фалько.
