— Что говорить... — отвечал доктор. — Особенно хороши его детки. Но как нельзя, не нужно ничего плохого говорить о Пушкине, так не стоит, наверное, рассказывать туристам и о Ганнибаловых художествах. Посмотрите лучше на парк, Марина Сергеевна, на эти липовые аллеи, на их планировку, на эти могучие стволы. Перед вами подлинный восемнадцатый век, без дураков. Эти деревья видели всё...
Отстав немного от группы, они шли по утрамбованной тысячами ног аллее. Парк начинал облетать. Земля покрывалась коричневыми дубовыми листьями, сворачивающимися к своей серединке по продольной прожилке. На темном их фоне листья липы, хоть и опавшие, но еще не пожелтевшие до конца, выделялись зеленцой. Плавно падавшие листья кленов ложились на землю всей своей пятерней.
— Можно мне взять вас под руку? — улыбнулась Марина.
— Ради бога, — ответил доктор и сам просунул свою руку под ее.
— У вас есть дети, Владимир Савельевич?
— Дочь. Девятнадцати лет. А у вас?
— У меня нет семьи, — ответила она.
Романов остановился перед темной скамьей, на которой лежал одиноко оранжевый кленовый лист.
— Вы посмотрите только...
— Да, красиво, — полюбовалась Марина. — Наверное, вы правы. В туристских поездках я становлюсь мизантропкой. Этот поток, этот конвейер, эта туристская индустрия, эти «наши» убивают во мне все живое, затмевают мир и такую вот красоту... Может быть, потому, что мир здесь делится на «наших» и «ненаших». «Это наши в столовую пошли?» — «Нет, не наши». — «Всем нашим собраться в вестибюле». — «Где наши? Где наши?» — «Вот наши». Ну скажите, Владимир Савельевич, вам хоть раз в чем-то удалось ощутить себя «нашим»? Скажите как на духу.
Доктор добродушно рассмеялся:
— Ну, скажем, в столовой. А то есть не дадут. Но какое нам дело до всего этого, дорогая Марина Сергеевна? Мы с вами приехали к Пушкину. К Пуш-ки-ну...
Однако попасть к Пушкину оказалось не так-то просто. Возле Михайловского стояла длинная вереница «Икарусов», и толпы туристов, в ожидании своей очереди, разбрелись по округе. Они шли стайками на поляну Пушкинского праздника, собирались у киосков с проспектами, буклетами и открытками, выходили к озеру. Экскурсовод сказала, что ввиду большого наплыва туристов нарушен график и мы сейчас в дом Пушкина не попадем. Лучше, мол, нам всем съездить в Псков, а к концу дня, после обеда, у нас будет больше шансов.
Поехали в Псков. Сначала музей Ленина, потом действующий собор в кремле. При входе в храм Владимиру Савельевичу хотелось перекреститься, но он постеснялся это сделать. Шла служба. Но она не мешала туристам входить в собор, толкаясь и хихикая. Одна группа входила, другая выходила. А служба шла своим чередом, священнослужители пребывали в другом мире.
