— Ну что, как поживаешь? — спросил Александр, трепля его по плечу.
— Что, какое уж, батюшка, наше житье, — отвечал печальным голосом этот могучий человек.
— Ничего, погоди, теперь лучше будет.
— Да только на вашу милость и надежду имеем, — сказал Петруша, и когда они все влезли в сушило, которое было не что иное, как верх над погребом, то представившаяся картина, при освещении сальной свечи, была оригинальна: кровать, с белыми как снег подушками и с белым одеялом, как-то резко отделялась от пыльных стен, от висевших на стене бараньих шкур, от стоявшей в одном углу кадки с дегтем, от наваленного в другом углу колесного скота; но все это, впрочем, дышало каким-то оживительным и здоровым запахом. Александр поспешил раздеться и отправить прислугу.
— Прощенья просим, — проговорил Петруша и слез с молодым своим камрадом с сушильни.
«В деревне славно жить!» — подумал Александр и с удовольствием зевнул.
От Обуховских болот, кругом мельниц, по небольшой тропинке шел Александр в низенькой охотничьей шляпе с зеленой лентой, в сером, с зеленой выпушкой, рединготе и в высоких болотных сапогах; через плечо у него было перекинуто щегольское английское ружье на шерстяной перевязи, вышитой тою же искусною рукой влюбленной Казимиры. За ним могуче шагал длинный Петруша, тоже с новым ружьем и тоже в каком-то сереньком чепце. Пегас, подняв морду и грациозно переступая ножками, шел верхним чутьем по болоту. Бакланов остановился, снял свою шляпу и отер катившийся с лица пот.
— Немного же мы с тобой, Петруша, настреляли, — сказал он.
— Совсем нынче птицы мало стало, — повторил тот свою любимую фразу.
Они снова взяли ружья на плечи и пошли. Пегас вдали что-то пролаял.
— Может, другой здесь дичи много! — проговорил Александр и посмотрел на Петрушу.
Тот тоже на него посмотрел.
— Что в юбках-то ходят, — прибавил Александр.
Петруша усмехнулся и почесал себя за ухом.
— Пожалуй, что добра этого есть немало.
Пегас опять пролаял и с какою-то даже тоской в голосе.
Александр не обратил на это ни малейшего внимания.
— А кто же у нас получше?.. которая?.. — продолжал он расспрашивать.
— Да кто их — прах знает! Сам-то я этими делами не занимаюсь.
Встретился маленький лесок, и путники должны были разойтись, а потом они снова соединились.
— Если не для себя, так, по крайней мере, для приятеля бы: вот хоть бы для меня постарался.
— Что ж, это можно будет, — отвечал Петруша, улыбаясь какою-то кривою улыбкой.
