Соня села напротив него и старалась ласково смотреть на него.
— Какие у него кудри славные! — говорила Надежда Павловна, перебирая волосы сына.
Виктор даже не оглянулся на эту ласку и до самого обеда почти не отвечал на беспрерывные вопросы, которые делали ему мать, сестра и отец.
За столом он по-прежнему мрачно и жадно ел и, встав, сейчас же отыскал себе местечко и отправился спать.
Выспавшись, он как будто бы сделался несколько подобрее и, придя к матери, стал показывать ей свой гардероб и хвастаться им.
— Хорошо, прекрасно все это, — отвечала та ему в тон.
— Однако у тебя все это пехотное платье-то! — угораздило вдруг сказать Петра Григорьевича.
Виктор сейчас же вспыхнул.
— Что делать! Я писал-писал маменьке об реверсе, — отвечал он с гримасой.
— Не успела еще, помилуй, — отвечала было ему ласково Надежда Павловна.
— Вы для меня никогда не успеваете, — пробурчал Виктор, а потом громко прибавил: — а что, тетенька Биби далеко отсюда живет?
— Верст пятьдесят, — отвечала Надежда Павловна сухо.
Виктор заложил руки в карманы и начал с важностью ходить по комнате.
— Надобно к ней ехать! — сказал он, как бы соображая что-то такое.
Надежда Павловна при этом невольно вспомнила обиду, которую нанесла ей Биби, и письмо, которое писал к ней Виктор.
— Прежде, я полагаю, тебе следовало бы побыть у отца с матерью, — заметила она.
— А почему это следовало бы? — спросил тот.
Надежда Павловна горько улыбнулась и пожала плечами.
— Если ты этого не понимаешь, так я толковать тебе не намерена.
— Да и толковать-то вам нечего! — произнес Виктор.
Надежда Павловна начинала краснеть от гнева.
— Ты, кажется, за тем только и приехал, чтобы с первых же слов делать мне неприятности.
Виктор насмешливо посмотрел на мать.
— А вы от меня приятного ожидали?.. Вот это странно, право.
— Никогда я от тебя, по твоему уму, ничего приятного не ожидала; но, как мать, я имею право требовать от тебя уважения! — произнесла Надежда Павловна с ударением.
— Требовать могут родители, которые что-нибудь сделали для детей… Вот с нее требуйте, а с меня — нет!
И Виктор указал на сестру.
Надежда Павловна, чтобы смягчить колкость этого ответа, усмехнулась.
— Думала я, что ты глуп, но все не до такой степени! — сказала она более насмешливым, чем сердитым голосом.
Петр Григорьевич, бывший немым зрителем всей этой сцены, вдруг встал.
— Не смей так грубить матери! Не смей! — закричал он сверх всякого ожидания и погрозил сыну пальцем.
— Полноте, папенька! — прикрикнул тот на него: — ничего вы, видно, не знаете: потому я и глуп и дурак, что на вас похож и ваш сын…
