— Я не знаю, — отвечал было солдат.
— Как ты не знаешь, и как ты смеешь стоять передо мной в фуражке, а? — произнес, вспыхнув, Басардин, и трах будочника по зубам.
Тот, видя, что шутить нельзя, повытянулся немного и притянул руки ко швам.
— Их много тут, ваше благородие: где мне их всех тут знать.
— Где тебе знать? А вот где! — объяснил Басардин и съездил солдата по второй уж скуле.
— Басардины у меня стоят, — отнесся к нему проходивший мимо священник, видевший с самого начала всю эту сцену. — Вы кто такие?
— Я сын ихний.
— Через два дома извольте итти на двор, — указал священник.
— И ты тоже, братец! Под носом у тебя живут, а ты не знаешь! — укорил священник будочника.
— Поученный я, что ли? — отвечал тот сердито.
Такому беспричинному мгновенному гневу молодого офицера, конечно, много способствовало, во-первых, его звание, а во-вторых, и перенесенный им холод и голод.
15
Милый мальчик у матери и он же у тетки
— Кто там? Ах, Витя! — воскликнула Надежда Павловна, увидя входившего офицера.
— Здравствуйте, маменька! — сказал тот.
— Петр Григорьевич! Соня! Виктор приехал! — продолжала Надежда Павловна, целуя и обнимая сына. Чувство матери невольно в ней проснулось.
— Витя! — произнесла, входя и тоже непритворно радостным голосом, Соня.
— Вот кто! Ну, поздравляю! — говорил Петр Григорьевич, идя за нею. Несмотря на радушный прием, Виктор смотрел на родных мрачно.
— Там, маменька, — начал он небрежно, садясь на диван: — с мужиком надо рассчесться… Сам я приехал на почтовых, а он вещи мои привез, рубль или два дать ему, — у меня мелких нет.
— Сейчас, сейчас! — отвечала Надежда Павловна и, подозвав дочь, что-то шепнула ей.
Та пошла.
Стыдно сказать, но у Басардиных в доме рубля не было. Надежда Павловна послала Соню, чтоб она, Бога ради, выпросила у попадьи хоть сколько-нибудь; а сама между тем своими руками притащила для сына тяжелый самовар, залила ему самого крепкого чаю, поставила сливок, булок.
Соня, вся пылая от стыда, исполнила поручение матери и достала денег, которых рубль серебром попадья отсчитала ей медными пятаками. Она со смехом высыпала их перед братом. Тот отсчитал полтину.
— Прикажите, — начал он: — это отдать мужику, а если станет говорить, что мало, велите по шее прогнать.
Распорядясь таким образом, Басардин остальные деньги положил себе в карман и затем, уткнув нос в горячий стакан чая и почти мгновенно поглощая его с огромными кусками булки, ни на что уж более не обращал никакого внимания.
