— О чем-с?
— О чем? — крикнул генерал. — Вы спрашиваете меня: о чем? Человек пишет на честных людей пасквили, человек подрывает общественный кредит, и вы преспокойно говорите: «о чем»? Полковник! Вы служить после того не можете!
Полковник поклонился и прямо отправился к исполнению возложенного на него поручения.
Виктор в это время только было засунул свою, известную нам статью, в конверт, чтоб отправить ее для напечатания в журнал, как вбежала к нему впопыхах нанимаемая им кухарка.
— Батюшка, Виктор Петрович, — сказала она: — полицеймейстер с солдатами пришел.
Виктор побледнел. Но полицеймейстер входил уже в комнату и прямо устремился к письменному столу.
— Письмо!.. — проговорил он, тотчас же беря конверт и распечатывая его.
— Но как вы можете чужие письма… — возразил было Виктор.
— Могу, — отвечал полицеймейстер. — Это уж об родной сестре сочинили, — прибавил он, прочитав и передавая письмо жандармскому офицеру.
Затем начался обыск.
Виктор ходил за всеми, как потерянный.
— «Колокол»!.. — произнес мрачным голосом жандармский офицер.
— Откладывайте! — сказал ему полицеймейстер.
— Ненапечатанные русские стихотворения, — продолжал офицер.
— Какие это? — спрашивал полицеймейстер.
— Да я не знаю-с! «О, ты, Рылеев, друг…» — прибавил он, пробежав первый стих.
— Откладывайте! — сказал полицеймейстер.
— Еще стихотворение: «Буянов, мой сосед», — произнес жандармский офицер.
— Откладывайте! — сказал полицеймейстер.
— Картины голых женщин, — продолжал жандарм.
— Тоже! — повторил полицеймейстер и потом, обратившись к Басардину, прибавил: — Я думал, что вы молодой еще очень человек, а уж по лицу-то, видно, собрались с годками… Стыдно… очень стыдно…
— Но, скажите, что же я сделал? — говорил Басардин, стараясь улыбнуться, но в сущности совершенно упав духом.
— Сами понимаете, я думаю… не маленькие… Собрали бумаги? — спросил полицеймейстер у жандарма.
— Собрал-с!
— Ну, поедемте и вы! — прибавил полицеймейстер Виктору: — в часть вас свезу. Велите себе принести матрац, что ли: у нас ничего там нет!
— Как в часть?.. Это… это… — говорил Виктор: — это уже подло! — возразил он наконец.
— А пасквили писать благородно? — спросил его полицеймейстер.
— Это я писал для пользы общества, — объяснил Басардин.
— А я вас для пользы общества сажаю в часть… Вы так понимаете, а я иначе!
— Это чорт знает что такое! — говорил Басардин, садясь с полицеймейстером на пролетки.
— Не чорт знает, а только то, что эта общественная польза вещь очень многообразная! — объяснил ему полицеймейстер.
