— Да не знаю, позовут ли? — отвечал Бакланов.
— О, непременно! — подхватила Базелейн: — вы знаете: он нынче тактику совсем хочет переменить… Ему из Петербурга прямо написали и поставили на вид Суворова, что вот человек — сумел же сойтись с целым краем. Он просто хочет теперь искать в обществе.
— Дай Бог, — отвечал Бакланов: — чтоб они для общества жили, а не общество для них.
— Уж именно, именно! — подтвердила восторженно madame Базелейн.
Дама эта, за какой-нибудь год перед тем, видела только что не у башмака своего лежавшим все к-е общество, а теперь, чтобы сблизить своего патрона с лицами, по преимуществу державшими себя в отношении его неприязненно, она ездила к ним и в дождь и в слякоть. Баклановы, в этом случае, были одними из первых.
Когда Евпраксия возвратилась, madame Базелейн начала бесконечно к ней ласкаться. С каким-то благоговейным вниманием она расспрашивал ее, как она кормит ребенка, не беспокоит ли он ее.
Евпраксия на все это отвечала ей серьезно-сухо.
— А что ваша дочь? — спросила она ее в свою очередь.
— Ах, она у меня чудо как развивается, чудо! — отвечала Базелейн.
Выражение лица Евпраксии было насмешливо.
Гостья наконец начала собираться.
Бакланов пошел провожать ее.
— Как все это мило!.. — говорила Базелейн, проходя мраморную залу и Бог знает на кого показывая: на самую ли залу, или на игравших в ней детей.
— И скучно! — добавил, идя вслед за ней, Бакланов.
Madame Базелейн покачала только головой.
Проводив ее, Бакланов сел на пол около детей.
— Валерка! — крикнул он старшему сыну: — ну, хочешь кататься?
Мальчик сейчас же забрался ему верхом на шею и начал на нем скакать, как на лошади.
— Ну, поди и ты, коропузик! — крикнул Бакланов маленькому.
Тот переправился к нему.
— Ну, целуйте! — скомандовал Бакланов.
Валерьян сейчас же нагнулся и начал его целовать несчетно раз. Маленький тоже тянулся к нему своими губенками.
Панна Казимира смотрела на всю эту сцену с сложенными руками и потупленными глазами.
Дети целовали отца, по крайней мере, с полчаса.
— Однако какие это бессмысленные поцелуи детские, — обратился он вдруг к Казимире.
— Отчего же? — спросила та, краснея.
— Так! — отвечал Бакланов и встал.
— Что ж, поиграйте еще с детьми, — сказала было ему Казимира.
— Нет! скучно! — повторил он, зевая, и ушел к себе в спальню спать, хоть всего еще только было десять часов.
