Глава тринадцатая
Попутный ветер
Широкого круга читателей у «Шуанов» не оказалось, но некоторые весьма именитые люди, познакомившись с романом, захотели встретиться с автором. Бальзак, жадный до светской жизни, начинает усердно посещать среды художника Франсуа Жерара, где встречает известных Делакруа, Энгра, Ари Шефера, с увлечением прислушивается к их спорам. Но это утонченное наслаждение не идет ни в какое сравнение с гордостью и счастьем, испытанными им десятого июля 1829 года, когда он получает приглашение присутствовать при чтении Виктором Гюго его новой пьесы «Марион Делорм». В квартире прославленного писателя собрались Альфред де Мюссе, Альфред де Виньи, Сент-Бёв, Вильмен, Александр Дюма, Мериме. Оноре чувствовал себя карликом среди великанов. Пьеса имела настоящий успех, каждый считал своим долгом сказать о гении автора, который в двадцать семь лет создал столь значительные произведения, что может по праву считаться главой нового поколения романтиков. И хотя «Кромвель» для сцены совершенно не годится, «Марион Делорм» ожидает триумф. Бальзак присоединил свой голос к общему потоку похвал, хотя в душе посмеивался над их чрезмерностью. Литературные собрания, без сомнения, привлекали его, но тайную зависть, прикрываемое улыбками лицемерие, темные расчеты и подсчеты, задрапированные блестящей беседой, он осуждал. Посмеивался над грубой лестью в адрес Гюго и страдал, что льстят не ему.
Тем временем герцогиня д’Абрантес обрела временное пристанище в Аббе-де-Буа, в своеобразном «приюте», который содержали монахини, но существовавшем независимо от монастыря. Ее соседкой оказалась госпожа Рекамье. Старая, величественная, без гроша, она царила в крошечной квартирке на четвертом этаже. Ее слава была столь велика, что знаменитости слетались к ней, словно мухи на мед. Полулежа на своей неизменной кушетке, она принимала Бенжамена Констана, Шатобриана, Ламартина…. Бальзак трепетал от уважения, когда эта живая легенда по просьбе герцогини согласилась увидеться с ним. По словам Этьена Делеклюза, он был полон наивного энтузиазма, предвидя встречу с замечательной женщиной, считал себя недостойным подобных почестей. А может, это было страстным желанием юноши, делающего первые шаги в свете, получить благословение известной особы? «Чтобы не броситься в объятия каждого из присутствовавших, ему потребовалось из последних сил прислушаться к остаткам здравого смысла», – напишет Делеклюз.
