Не думайте, что мы были бездельниками. После освежающего «отдыха» вгрызались в работу, и ее результатам могли бы позавидовать наши внуки. Во всяком случае, мы тянулись за Америкой, и если отставали, то на самую малость, (бывало, и опережали).
Потом наши пути разошлись. Я перешел на работу в другой НИИ, а в 1956 году вообще уехал из Москвы заведовать кафедрой в сибирском вузе. Но из поля зрения Леонида Михайловича не упускал, благо он все время был на виду.
Пару лет назад мой сосед, энтузиаст коротковолновой компьютерной связи Георгий Григорьевич Сокол (UA6CL), в одном из сеансов с Леонидом Михайловичем упомянул о нашем соседстве. Вскоре я получил от Леонида трогательное письмо, начинавшееся словами: «Дорогой мой «крестный», как я рад…». Мы обменялись несколькими письмами и фотографиями, а в дальнейшем регулярно обменивались через Г.Г. Сокола поздравлениями и новостями.
В жизни почти каждого человека есть друзья, с которыми можно годами не встречаться и не переписываться, но знать: «На него я всегда могу положиться». Таким был для меня Леонид Михайлович Лабутин. С его кончиной я навсегда утратил часть своего «живого» прошлого, которая перешла в область «всего лишь» воспоминаний.
Послесловие к главе.
Вы уже догадались, что это некролог. Он появился на скорбном сайте, посвященном Леониду Лабутину, и там его можно найти до сих пор. Думаю, что вправе включить его в книгу, не изменяя ни слова. Добавлю только, что Леня (для меня он навсегда останется Леней) прославился организацией радиосвязи во время полярных экспедиций Шпаро, участием в разработке радиолюбительских спутников (как он горевал, когда последний в его жизни спутник сгорел во время неудачного старта ракеты!), был душой коротковолнового сообщества.
Россия потеряла одного из самых бескорыстных, душевно чистых энтузиастов, в которых она так нуждается…
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Лицом к лицу с собой
Люди! Кто-нибудь поможет мне?
М.А.Булгаков (1891–1940)
«Я — москвич! Сколь счастлив тот, кто может произнести это слово, вкладывая в него всего себя. Я — москвич!» — с гордостью писал знаменитый «Дядя Гиляй» — Владимир Алексеевич Гиляровский (1853–1935), друг Чехова, Бунина, Куприна и Шаляпина, «человек большого сердца, чистейший образец талантливого нашего народа» (К. Паустовский).
Я еще по инерции чувствовал себя москвичом и душою был в столице, хотя тело мое волею судеб и собственной глупости перебралось за Урал. Душа и тело временами требовали воссоединения, и когда становилось невтерпеж, я брал командировку в Москву, благо это не противоречило служебным интересам. Из аэропорта звонил знакомым и, в числе первых, — уже упоминавшемуся добрым словом Владимиру Андреевичу Мезенцеву.
