Как и в «Жилище дядюшки Сэма», для рассказа о нашем туристическом набеге на Америку я выбрал шутливый тон. После тех потрясений, которые пережила Латинская Америка за последние годы, мою книгу можно рассматривать, по-моему, только как взгляд в прошлое.
Вскоре после нашего возвращения мы купили в окрестностях Граса дом – типичное для юга Франции строение из белого камня с красной черепичной крышей, который когда-то служил почтовой станцией. Он стоял в окружении старых оливковых деревьев с искривленными стволами и серебристыми вершинами и темно-зеленых, высушенных мистралем кипарисов, вырисовывавшихся на фоне голубого неба. Возле дома был участок отвердевшей земли, на котором когда-то молотили хлеб. Вокруг неумолчно стрекотали цикады. Настоящее райское уединение!
Знакомство с этим чудесным местом омрачалось для нас глубокой печалью. Гит перевезла к нам свою умиравшую от рака мать, окружив ее заботой и любовью. Больная, истаявшая, ослабевшая, с ввалившимися щеками, лихорадочным взглядом, худыми прозрачными руками, она больше походила на призрак. Мы скрывали от нее поставленный докторами страшный диагноз. Она думала, что страдает желтухой, и жаловалась, что слишком долго не выздоравливает. Гит превратилась в сиделку. Минуш, тогда еще ребенок, помогала ей ухаживать за больной и поддерживать в ней ее заблуждение. Самый воздух в доме пропитался милосердной ложью: улыбались умирающей, со дня на день ожидая ее конца. Это произошло днем; на безоблачном небе ослепительно сияло полуденное солнце.
На втором этаже старого провансальского дома лежала в своей комнате та, что некогда очаровывала меня рассказами о своей юности, лежала безмолвная, точно после тяжелой работы, скрестив на груди руки. Похоронить ее должны были на кладбище ее родного города, там, где покоился ее супруг.
Погребальный катафалк ехал впереди, мы следовали за ним на автомобиле. Гит, измученная бессонной ночью, проведенной у постели умирающей, вела машину. И сейчас еще я вижу ее застывшее лицо, напряженный взгляд, тонкие руки, на крутых поворотах крепко сжимавшие руль. Дорога из Граса до границ Корреза длинная и извилистая, но мне казалось, что, будь она в три раза длиннее, Гит преодолела бы и ее. Приковав взгляд к задней дверце похоронного фургона, где покоилось тело ее матери, она подавляла усталость, намереваясь держаться до конца. Минуш, скорчившись на заднем сиденье, подавленная горем, молча глотала слезы. Никогда еще я так не огорчался, что не умею водить машину! Так мы двигались к самому сердцу Франции, проезжая мимо покрытых цветущей зеленью холмов, глубоких ущелий, сумрачных лесов. Когда мы вернулись на Юг, дом показался нам опустевшим…
