— От того, который уже вас обманул мнимой своей любовью, от мерзавца, от игрока!
Саломея остолбенела.
— Я увидел вас и не мог не пожалеть об вас: вы так прекрасны, вы такой ангел… Этот подлец, которого, я уверен, вы не можете любить, проиграл все и теперь поставил вас на карту… Я не мог этого перенести, побежал к вам умолять вас предаться моему покровительству…
— Вон! — вскричала Саломея, долго молчавшая, и показала рукой двери. — Вон! покуда я не позвала людей!
Черномский вышел.
Как истукан просидела Саломея весь вечер и почти всю ночь, не двигаясь с места, в ожидании Дмитрицкого, чтоб сказать ему что-то грозное; но… стало рассветать, двери хлопнули, он быстро вошел, бледный, растерзанный. Саломея испугалась.
— Что с тобой? Николай, друг мой! — вскричала она.
В другой комнате раздались голоса, дверь приотворилась, несколько знакомых уже Саломее лиц показались в Дверях.
— Прочь отсюда! — вскричал Дмитрицкий, ухватив стул.
— Отдавай, любезный, деньги, так мы и пойдем! — сказал один высокий здоровяк, красная рожа, рекомендованный Саломее помещиком, прекрасным человеком.
— Ждите, собаки! сюда ни шагу! — крикнул Дмитрицкий, захлопнув дверь. — Саломея, эти подлецы обыграли меня! Это шайка мошенника Черномского!.. Есть у тебя еще деньги?
— Нет! — отвечала Саломея трепещущим голосом, закрыв лицо руками.
— Нет? ну, кончено! Денег нет, так дудки есть!
И Дмитрицкий схватил со стены пистолет.
— Николай! — вскричала Саломея, — возьми мои брильянты, возьми всё!
— Давай! где они? скорее!
Саломея вынула из чемодана ящик. Дмитрицкий схватил его и выбежал в другую комнату.
Саломея слышала только: «Извольте идти за мной!» Чувства ее оставляли.
Когда она очнулась, подле нее была только хозяйка, еврейка Ганза.
— Куда ж это вы переезжаете, сударыня? — спросила она ее.
— Куда я переезжаю? Кто переезжает? — вскричала Саломея, окинув взором комнату и не видя ни одной из вещей своих.
— Ваш человек забрал все вещи и сказал, что барин за вами приедет и расплатится за квартиру и за все; я вошла сюда, а вы почиваете.
— Dieu! je suis trahie![68] — вскричала Саломея, всплеснув руками и как будто желая скрыть от еврейки свою несчастную участь.
— Чего ж вы так испугались, сударыня? — спросила Ганза.
Саломея закрыла лицо руками и ничего не отвечала. Ганза села против нее на стул и, смотря на безмолвное отчаяние Саломеи, казалось, поняла, в чем дело.
— Мне очень жаль вас, сударыня, — сказала она ей.
Саломея не отвечала.
