Утром Огонек очень сердился на то, что отправляются они все-таки утром, а не ночью, но вслух ворчать не решался – боялся, что Риддин его прогонит.
– Успокойся. Все равно мы не сможем догнать стражу и отбить у них Чиа в пути. Зато, приехав в столицу, я могу добиться аудиенции у Императора и попросить о милости.
– Так тебя и примет Император, – усмехнулся Огонек.
– У меня много связей, – уклончиво сказал Риддин. – Примет.
Теперь-то, видя повозку с добром, стража на выходных воротах стребовала с аднца плату за выход. Не споря, Риддин заплатил, он ведь и в самом деле уезжал. Навсегда, нет ли, но скоро возвращаться не собирался.
Поехали они по той самой дороге, по которой уходил когда-то из города Мэйо, на которой он встретился с Багалом. Только теперь дорога мальчику не казалась ни страшной, ни унылой, хоть его и мучило беспокойство за Чиа. Ничего! Он ее спасет! Непременно спасет! И они опять будут вместе. Но если Чиа вернется… Тогда она заберет его у Риддина. А Мэйо Риддин понравился. Он добрый и столько всего знает! Да и с ним ничуточки не страшно, почти как с Чиа. А вот хорошо было бы, если бы они с Чиа поженились! Вот было бы здорово. Тогда он мог бы остаться при них обоих, получилась бы почти настоящая семья. Но если получится семья, зачем им тогда Мэйо? У них будут свои дети. Что же он такой уродился, что никому не нужен?! Мальчик расстроился и чуть не заплакал.
– Эй! Ты что нос повесил? – обернулся Риддин, сидевший на козлах, словно почувствовав, что Мэйо собирается глаза на мокрое место поставить. На самом деле, аднцу стало подозрительно, что же так долго молчит их маленький спутник. – Ну-ка сосчитай, сколько шишек на той еловой лапе?
И Мэйо принялся усердно считать.
Путешествовать в повозке не то же самое, что пешком. Ноги не устают, зато замерзаешь так, что все деревенеет. Огонек часто спрыгивал с повозки и бежал рядом, потом и Мэйо стащил наземь, заставив размяться. Риддин придержал конька, пока так и безымянного, чтобы мальчишки не отстали.
– Мэйо, – аднец и сам спрыгнул с козел, чувствуя, что холод вплотную подобрался к его ногам. – А придумай-ка ты нашему коню имя, а то непорядок. Как можно жить без имени.
Монах их догнал после полудня. Огонек первый заметил всадника, указав на него Риддину.
Через несколько мгновений горячая караковая[18] кобылка лучших тил-мерских кровей уже танцевала рядом с их повозкой.
– Небедно живут монахи, – усмехнулся Риддин. У него денег на такую красавицу не набиралось в самые лучшие времена.
