«Буйствуют морячки. В плавании им этого не позволят», — усмехнулся я.
На палубе нашего фрегата тоже шел мордобой. Какой-то офицер в форме шкипера первого ранга стоял на капитанском мостике и с любопытством взирал на драку.
— Кто стрелял?! — В голосе капитана зазвенел металл. Вот тут уж не нарочитость. Умел этот добродушный интеллигентный человек в нужную минуту собрать в кулак свою волю.
— Это боцман с перепугу из пушки пальнул, — ответил офицер и стал спускаться с мостика.
Стройный, подтянутый, с умным волевым лицом, он сначала мне понравился. Но что-то в нем меня и смущало. А тут еще — странно! — взглянул он на меня и слегка попятился. В глазах его мелькнуло удивление и как будто даже страх.
— Ну что рассматриваешь меня, словно диковинку какую? — нахмурился я.
— Да так, примстилось что-то, — пробормотал он.
«Примстилось»! И словечко какое-то выбрал дурацкое, чуть ли не потустороннее.
— Ну-ну. Петухи, — улыбнулся капитан. — Познакомиться не успели, а уже чуть ли не поссорились. Представьтесь друг другу.
— Новый старший помощник капитана, — назвал себя офицер.
Представился и я.
— Что же все-таки случилось? — спросил капитан.
Оказалось, во время погрузки воды в одной из бочек выпала затычка. К неописуемому ликованию матросов, там была гулька.
— И вот результат. — Старпом показал на присмиревших матросов, на физиономиях которых красовались синяки и ссадины.
— Ну и команду ты мне подобрал, — хмурился капитан.
— Хорошие ребята. Исполнительные и работящие, — возразил старпом. И скомандовал: — Стройся!
Матросы выстроились в две шеренги и застыли по стойке «смирно», чем и привели капитана в благодушное настроение.
— Отлично, ребята! Отлично! И Красавчик здесь? — рассмеялся капитан. — А ну, выйди, милый. Покажись.
Из строя вышел матрос с чудовищно обезображенным лицом. Когда-то это был видный малый, но отчаянный бабник. В прошлом году разъяренные женщины накинулись на него и битыми бутылками так исполосовали, что лицо его превратилось в страшную маску. С тех пор он и получил кличку Красавчик.
— Отчислить? — спросил старпом.
— Пусть остается, — улыбнулся капитан. — На берегу женщины его растерзают. До сих пор помнят.
Не нравился мне капитан в такие минуты. Слишком уж добренький. Не нравились и новые матросы, глядевшие на нас с какими-то затаенными ухмылочками. Один из них, долговязый и с прыщеватой физиономией сплюнул, вышел из строя и вразвалочку направился к борту. Звали его, как я потом выяснил, Хендис Хо.
