Сьюзен никогда не понимала, насколько ей дорого это место, пока не пришлось задуматься о том, что придется все это потерять. Она смотрела на темные кусты у обрыва, наблюдала за безмолвно светившимися светлячками.
— Ощущаете ли вы красоту всего этого? — спросила женщина, не пытаясь скрыть в голосе тоски.
Несколько мгновений они молчали, и, посмотрев на капитана, она увидела, что он глядит в темноту, погрузившись в глубокую задумчивость.
— Простите, — произнес он, придя в себя. — О чем вы сейчас спросили?
— Мне кажется, что в детстве в памяти каждого из нас отпечатывается определенный тип пейзажа, — вместо ответа на вопрос сказала она. — Мы можем получать удовольствие от других мест, но только в одном мы ощущаем, что будто сами насквозь сделаны из всего, что видим вокруг. Для меня вот это — как раз такое место.
— Да, — сказал ватесун.
— Значит, вы понимаете, каково нам сейчас? Мы много говорим о капиталовложениях и о средствах к существованию, но все это лишь для того, чтобы не показывать, как нам больно. Мы любим эти места. Мы привязаны к ним.
Он сразу не ответил, и она остановила качели, чтобы посмотреть на него.
— Я понимаю, — сказал он.
— Правда? — с надеждой произнесла Сьюзен.
— Простите, это ничего не меняет.
Она разочарованно уставилась на его бугристое лицо. Теперь, когда она к нему немного привыкла, он уже не так напоминал ей булыжник и не казался таким коротышкой. Он нетерпеливо взмахнул рукой:
— Почему ваши люди так любят быть недовольными? Вы наслаждаетесь, оказывая сопротивление и протестуя, вы всегда пытаетесь противостоять неизбежному. Это реакция незрелого сознания, и вы таким образом весьма усложняете свою жизнь.
— Но, капитан, есть вещи, против которых следует протестовать.
— Какие же?
— Сумасбродство. Преступные намерения. Несправедливость. Он перебил ее огорченным тоном:
— Все это — естественная часть мира. Мы никак не можем предотвратить этого.
— И вы даже не попытались бы? — спросила она.
— Жизнь несправедлива. Понятие справедливости существует только для дураков. Борьба приносит одни лишь разочарования.
— Ну, здесь мы отличаемся. Мы, люди, готовы мириться с тысячей бедствий, если считаем их справедливыми. Мы постоянно стремимся добиться справедливости внутри себя и в нашем обществе. И в вашем тоже, если бы вы нам позволили.
— Значит, грубость людей по отношению к нам является исключительно попыткой сделать нас лучше? — поинтересовался ватесун.
Сьюзен рассмеялась от удивления:
