Вся земля стоит на трех рублях,
В ней мы дома, а на ней — в гостях.
Я, к примеру, не воруя жил,
Не гусарил, не распутствовал,
Но, однако ж, руки наложил,
Мне успех-то не сопутствовал.
За копеечку насущную,
Век ишачил, все без продыха.
За всю жизнь за проклятущую
Не был разу в Доме отдыха.
Мне сектант один в предбаннике
Богом клялся, до истерики:
«Жизнь в загробье — как в Прибалтике
Даже лучше — как в Америке!»
Ну и вздернулся я, значится,
Думал жизнь переиначится
В Рай сойду — там розы, фикусы!
Дуба дал и — накось-выкуси!
Этот мир кромешной полночи,
Только с виду — все спокойненько…
А вокруг все те же сволочи,
Только в качестве покойников.
В этом свете исключительно
Мерзко все и вопросительно,
Непонятно и сомнительно,
Плюс к тому же — растленительно.
От червей, к примеру, разбойников —
Нет покоя у покойников.
Позвонить бы куда следует,
Как он мною, гад, обедает!
Разлагайся на молекулы,
Распадайся хоть на атомы!
А пожаловаться некому,
Ибо сверху поприжаты мы.
Эх, подземная вселенная,
Ты — республика растленная,
И куда же в прозорливости
Смотрят Боги справедливости?
Вот лежит завбазой Скудина,
Вся при золоте, иудина!
А я в гробу еловом рубленном,
Как последняя паскудина!
Иль сыночек этот маменькин —
У него в оградке — памятник,
А я вот вкалывал, как маятник,
А мне крест вкопали маленький!
Подо мною только стружечка
Да с опилками подушечка,
Не пролез при жизни в тузики —
Гроб холодный и без музыки.
И обидно до слезливости,
Здесь хужей чем на поверхности.
Вовсе нету справедливости,
Как и равенства — без смертности.
Слез уж нет — сухая пыль в глазу.
Ночь скорей бы — да утешусь я,
Втихаря с могилы выползу,
На кресте своем повешуся.
Пропади оно все пропадом!
Я — покойник уже с опытом.
Но за ухом шепчет гад-червяк:
«И не жалко тебе стаж терять?..»
