Господин Бреттшнейдер засопел, протер глаза и, протянув к носкам узловатые пальцы, нетерпеливо схватил желанную вещь.
– Сколько тебе за них? – спросил он грубо на горноавстрийском диалекте.
– Ничего мне не надо, носки не продажные, – ответил Франтик еще более резко, сразу ощутив неприязнь к господину Бреттшнейдеру. Он почувствовал, что если бы носки перешли в волосатые жилистые руки этого человека, тетушке Каролине, которая вязала их с большой любовью, было бы нанесено оскорбление.
К сожалению, господин Бреттшнейдер не разделял такого взгляда. Природа наделила этого человека лишь примитивными инстинктами. Годами мечтал он о носках цвета радуги, и вот они перед ним! Не колеблясь ни минуты, без зазрения совести он сунул предмет своих вожделений в карман, бросил, не говоря ни слова, на крышку чемодана мелкую монету и торопливо зашагал по полевой тропинке. Прежде чем Франтик сообразил, что ему предпринять, господин Бреттшнейдер уже был далеко.
Франтик с досадой посмотрел на монету. Взяв ее в руки, он обнаружил, что это шиллинг. Лучшая, благороднейшая часть души Паржизека приказывала ему бросить эту мерзкую монету. Практическая же часть его души, наоборот, советовала заботливо спрятать ее в карман. Как раз когда Франтик решал эту дилемму, он поглядел в сторону Санкт-Михаэля.
Поглядел чисто случайно, но, как мы скоро увидим, взгляд этот немало способствовал тому, что в судьбе Франтика, на которой уже отразилась встреча с господином Бреттшнейдером, произошли непредвиденные изменения.
Над крышами красивых домиков Санкт-Михаэля вдруг взвился какой-то непонятный предмет. Он был похож на полумесяц, подвешенный на невидимых нитях рожками вверх, сверкал на солнце ослепительной белизной и переливался пурпуром. У Франтика сердце запрыгало от радости. Ведь каждый мальчишка, даже очень издалека, узнает лодку, на каких катаются в день храмового праздника, когда она стрелой взлетает ввысь, в поднебесье!
В тот же самый миг в воздухе разлился сладкий аромат марципана и турецкого меда и зазвонил колокольчик, возвещающий, что игры на воздухе кончились. Раздались звуки трубы и зычный голос глашатая, и перед глазами Франтика сразу возникли волнующие образы: лодочка с загнутыми концами, раскрашенная по спирали в цвета республики Эквадор, толстопузые силуэты солдат в тире, кувыркающиеся под непрерывную пальбу озорных подростков, кровожадные чудовища и исчадия ада, силач в черной маске со вздутыми бицепсами, человек-змея, умеющий пролезать через замочную скважину, – короче говоря, картина храмового гуляния в день святого Матфея во всей ее чудесной весенней красе.
