Валентина Метрейс вздохнула.
– Трудно сказать. «Миша-124» был самолетом одноразового использования. Как я уже говорила, совершив трансполярный перелет, он мог долететь до США, чтобы нанести удар по стратегическим целям, но вернуться обратно был уже не в состоянии. Учитывая это и то, что на борту самолета находился смертоносный груз, можно предположить, что это было что-то одно из триады ОМП – атомное, биологическое или химическое оружие. Советы не стали бы жертвовать бомбардировщиком дальнего действия и элитными летчиками для транспортировки чего-то менее мощного.
Она сделала еще один глоток кофе и повернулась к Смиту, поджав ноги под сиденье.
– Что касается того, мог ли там находиться какой-то другой токсин, то это представляется мне маловероятным. В те времена еще не существовало ни таких экзотических заболеваний, как лихорадка Эбола, ни генной инженерии. Приходилось пользоваться тем, что предлагала матушка-природа. Для создания биологического оружия чаще всего использовалась «большая тройка»: сибирская язва, оспа и бубонная чума. Предпочтение обычно отдавали спорам сибирской язвы, поскольку они были проще и дешевле в изготовлении. Кроме того, сибирскую язву легче контролировать в связи с тем, что она не передается от человека к человеку.
Смит, задумчиво морща лоб, сказал:
– Если бы в самолете находились бациллы чумы или оспы, у нас не было бы повода для беспокойства, поскольку они к сегодняшнему дню уже потеряли бы свои болезнетворные свойства. Кроме того, зачем русским врать на этот счет? Все три возбудителя в свое время были одинаково опасны, и мы в любом случае выясним, что там в самолете, когда доберемся до места.
Валентина согласно кивнула головой.
– Совершенно верно. Выходит, дело не только в присутствии там того или иного биологического агента. Они уже признались, что он был. Значит, существует какой-то неизвестный нам фактор «икс». Но зато я совершенно уверена в другом.
– В чем же?
Валентина Метрейс допила кофе и сказала:
– Когда мы окажемся на борту самолета, произойдет что-то весьма необычное.
