Он позвонил на следующее утро, и в тот же вечер мы снова отправились вместе ужинать.
Кайфую
Отель «Хайят-Риженси»
Бирмингем 13 декабря 1999 г.
Поздно ночью
С отелем мне крупно повезло. Сама не пойму, как так случилось, ведь я не очень умею хлопать ресницами, изображая страдалицу. Но когда вчера днем я объявилась здесь с одной лишь сумкой, набитой самым необходимым (прочее барахлишко я пока оставила у папы), вид у меня, подозреваю, был довольно истерзанный, и парень за стойкой, младший менеджер, обошелся со мной на редкость по-человечески. Он сказал, что все президентские апартаменты в данный момент свободны и я могу занять любой, если пожелаю. И доложу я тебе, дорогая сестрица, это просто чудесно. После четырех дней в менонитском приюте, в который отец превратил наш дом, я наконец смогла расслабиться и поблаженствовать. Половину времени я провожу в ванне, другую половину — опустошая мини-бар. Конечно, за выпивку придется выложить денежки, но это мой последний загул, прежде чем я обреку себя на тяжкий труд — разбираться в собственной жизни. А пока огни Бирмингема мерцают у меня под ногами и будущее кажется полным возможностей.
Теперь же я хочу рассказать о сегодняшнем вечере, после чего оставлю тебя в покое.
Несколькими часами ранее я в конце концов надумываю проявить вежливость и пойти на концерт группы Бенжамена. «Рюмка и бутылка», паб, где они играют, всего в пяти минутах ходьбы вдоль канала. Фил и Патрик будут там, и Эмили тоже — пора уже с ней повидаться. Вдобавок опасность столкнуться с Дугом Андертоном устранена: он в Лондоне прощается «со всем этим» в Королевском фестивальном зале (несравненно более престижном заведении, чем «Рюмка и бутылка», невольно приходит мне в голову, но так уже сложилось). Словом, у меня нет ни малейшего предлога, чтобы пропустить концерт.
Однако по дороге в паб я все время размышляю: почему мне так неохота идти туда. Музыкальные пристрастия здесь ни при чем, как и перспектива провести вечер в атмосфере слегка унылой ностальгии. Я стараюсь быть предельно честной сама с собой, и меня осеняет: причина — по крайней мере, одна из причин — в Бенжамене: в школе я была слегка в него влюблена, и даже теперь, спустя столько лет, нечаянная встреча в книжном магазине меня как-то странно задела. И дело не только в том, что он был с девушкой и не сумел скрыть, что я прерываю отнюдь не невинную встречу двух друзей. Нет, главное в другом: запоследние десять с лишним лет я почти не вспоминала о Бенжамене, но, как ни удивительно, осадок, того чувства, что я испытывала к нему, так и застрял во мне несмываемым маленьким пятнышком. Ужасно… и тоскливо, правда? А кроме того, момент для откровения далеко не самый удачный. Я твердо знаю, что ради собственного здоровья, физического и душевного, ради того, чтобы выжить, я должна и как можно скорее вытравить Стефано из своих мыслей и ощущений. Но что, если это в принципе невозможно? Что, если чувства никогда и никуда не уходят? И уникальное ли я явление — уникальное и грустное — или со всеми в глубине души происходит то же самое?
